Любовь не терпит отлагательств

Никитина Светлана Валерьевна

– Я же сказала, что от меня ждут сигнала…

– Пусть так. Война – так война! Я лучше грохну тебя и сойдусь с Андрюхой в честном бою, да еще прежде, чем он донесет бумаги до прокурора!

– Это не имеет значения! Если не он, так мои люди!

– И давно у тебя свои люди появились? – насмешливо посмотрел он на меня. – Так как? Согласна на компромисс?

Я скрипнула зубами:

– Согласна. Но не забывай о том, что ты под колпаком.

Он снова усмехнулся.

– Хорошо. А теперь очерчу фронт работ. Завтра едешь со мной в Замоскворецкий

суд, даешь показания против одного неприятеля. Встретимся перед слушанием, получаешь сценарий, читаешь, даешь показания – и все, свободна на все четыре стороны.

– Нашел дуру! – возмутилась я. – Чтобы меня посадили за дачу ложных показаний? Заодно избавишься от меня!

– Не парься, - самоуверенно произнес Артемьев. – Там все схвачено, судья оплачена! Никто и докапываться не будет.

– Это, может, и неплохо, но свободной на все четыре стороны я все равно не буду? Ведь сколько будет слушаний, столько мне и придется «выступать»?

– Слушание будет одно, гарантирую. Говорю же, там уже все подшито…

– Белыми нитками! – буркнула я.

Он ухмыльнулся в ответ.

– Кого сажаешь-то? – спросила я хмуро.

– Какая разница? – увильнул он. – Завтра прочтешь фамилию в документах по делу. Тем более, она тебе все равно не знакома.

В Лексусе я гнала очень быстро, окрыленная более-менее сносной развязкой «сотрудничества» с Темычем. Завтра все закончится, и он нас больше не потревожит!

На «работу» я согласилась. Надо быть поближе к своему врагу. Пока я нужна Кириллу Артемьеву и пока он боится меня, я могу не волноваться за жизнь Андрея… А мы с Артемьевым держали друг друга за жабры взаимно маловыгодным договором.

Но это завтра… А сейчас…

Сейчас я намерена провести один из лучших вечеров в моей жизни рядом с моим мужем! Одна мысль об этом делала меня счастливой! Приехав домой, я заметалась по кухне, готовя праздничный ужин, нарезая, запекая, обжаривая и оформляя.

Сервировав стол в столовой, я услыхала стук входной двери.

– Что-то вкусненькое! – объявился Андрей в дверном проеме, потянув носом.

Я бросилась ему на шею и поняла, что уже успела позабыть, до чего у него сильные, крепкие и горячие объятия, до чего жаркое дыхание и до чего пьянящие поцелуи…

– Мой руки и садись за стол, пока не остыло! – я высвободилась из его рук, выключила верхний свет и зажгла высокие витые свечи.

Я дождалась, когда он немного утолит голод, и приступила к расспросам:

– Так значит, Тоню убил Одинцов?

– Да. Вернее, по его приказу ее задушил исполнитель. Удивительно, какая связь могла между ними быть, да? – исподлобья посмотрел на меня Андрей. – Ан, и здесь без полковника не обошлось. Оказывается, Тоня работала именно в его притоне, и именно ему продал девушку отчим, причем за совсем небольшие деньги.

– Выходит, что бордель, который без крыши открыли на территории Барда, тот, который вы разгромили, принадлежал Одинцову? – удивленно вздернула я брови.

– Да, - кивнул Андрей. – Только тогда он еще и полковником-то не был, а

мы, честно говоря, не знали, кто за борделем этим стоит. А теперь, видишь, он как-то узнал, что Тоня работает… работала на меня, и убил. Чтобы она не свидетельствовала против него и не рассказала мне, кто был хозяином борделя, ведь я заинтересовался его персоной.

Мы немного помолчали, и я снова нарушила тишину первой:

– Ты сказал, что можешь его посадить…

– Могу, потому что нашел доказательства, что он и сейчас подобные бордели держит – два точно. Да и «Престиж» - агентство элитных проституток, не более. Проститутки, какие б ни были – элитные или дешевые – одинаково противозаконное занятие. Я думаю, Темычу именно Одинцов выделил шалаву, чтобы Барда грохнуть. Хотя, это просто мое предположение. А вот что он в полицейском отделе вертит – хоть убей - не докопаешься. Или такой осторожный, или действительно не мутит воду. Хотя я лично склоняюсь к первому варианту.

– Так ты его сдашь?

– Скажем так: направлю нужные структуры по верному следу. Мне свою фамилию светить не следует.

Андрей наклонился вперед и взял меня за руку:

– Что загрустила?

– Что ты! – улыбнулась я. – И в мыслях не было. Так им и надо. Кто ему дал право издеваться над девчонками, распоряжаться их жизнью, чтобы удовлетворить извращенные желания всяких моральных уродов…

Андрей шумно вздохнул, перебирая мои пальцы.

– Как же тяжело терять… людей, - произнес он тихо. – Даже не слишком близких, а которых просто знаешь. Я помню каждого пацана из наших, который погиб за дело группировки. И… до сих пор иногда по ночам не могу спать, боюсь собственного решения жениться. Я его принимал сердцем, а не головой, и от того мне только хуже.

– Я довольна твоим решением, - мягко улыбнулась я и погладила большим пальцем его ладонь. – И ни за что бы не передумала, если бы у меня появилась возможность изменить прошлое. Мне хорошо с тобой, безопасно. И друг без друга мы были бы не счастливы. А риск – это дело приходящее – сегодня есть враг, завтра его нет!

– Я смогу тебя защитить, - серьезно посмотрел он на меня. – Ты мне веришь?

– Верю, конечно, что за вопрос?
– с трудом выдавила я, охваченная противным чувством дежа вю.

Такой же вопрос мне задавал Артемьев, уверяя, что может убить Андрея…

Я тряхнула головой, чтобы избавиться от видения. На то мы друг другу и нужны – защищать друг друга, прикрывать спину друг друга. Да и нужны ли причины, чтобы быть и жить с любимым человеком? Мы нужны друг другу уже только затем, чтобы любить, чтобы дышать друг другом, как воздухом, чтобы жить и жизнь эта была полной, - а не такой неполноценной, какая она бывает, если у тебя нет второй половинки.

Мы сели на диван в гостиной, любуясь огнем, весело потрескивающим в камине. Я облокотилась на его грудь, а он обнимал меня за плечи. Тихо, по-домашнему, уютно. Я одновременно радовалась словам любви, которые он мне шептал, и собиралась с духом, чтобы рассказать об Артемьеве.