Любовь — последний мост
Шрифт:
— Вывезли. Куда это, доктор?
— Во Франсевиль. Здесь у нас опорный пункт. И госпиталь здесь же. Мадам Фалькон пока в госпитале. Во Франсевиле.
— Франсевиль? — опять крикнул Филипп. — Где это?
— В Габоне, — ответил врач. Сейчас голос его прозвучал очень устало. — Это республика на северо-западе от Конго…
Филипп и Серж услышали в трубке слабый голос Клод.
— Что говорит мадам? — спросил Серж.
— Хочет непременно сказать вам несколько слов… Хотя врач не рекомендовал ей… у нее был шок, я уже упоминал об этом… но она настаивает… я не хочу
Послышался голос Клод, дрожащий, не слишком отчетливый.
— Филипп? Серж?
— Да, дорогая, да.
— This plase of smiling peace… [69] Этой деревни больше нет! — она громко разрыдалась, громче, чем они могли ожидать. — Они прилетели сегодня… два истребителя-бомбардировщика… с ракетами… с бортовым оружием… Хижины, все-все, горели… все сгорело дотла! Много убитых!.. Очень много! Женщин, старух… и детей… Одна женщина только что родила… их убило обоих… и роженицу, и ребенка… и школьный учитель тоже погиб… а раненых сколько… Кто успел, бежал в джунгли… Мы… связались с Франсевилем… по радиотелефону… до прилета врачей умерло еще несколько человек из раненых… Потом все пошло очень быстро… Мы боялись, что эти истребители-бомбардировщики появятся еще раз… Когда мы улетали, внизу все догорало… догорало… догорало…
69
Место, где мир улыбается (англ.).
Филипп и Серж услышали, как врач уговаривал Клод:
— Заканчивайте разговор, мадам, вам нельзя так волноваться! Вы обещали мне, что скажете всего лишь несколько слов. Я за вас отвечаю, мадам, и поэтому прошу… Пожалуйста, мадам!
— Да, да… еще несколько секунд. — А потом уже в трубку: — Мы даже не знаем, чьи это истребители-бомбардировщики… все опознавательные знаки были закрашены… наверняка из Браззавиля… Их могли и те, и другие послать… Кто их разберет…
— Клод! — закричал Филипп. — Поклянись, что ты не ранена!
— Я… клянусь… А вот Генри Уоллес…
— Репортер из «Ньюсуика»?
— Да… он стоял рядом со мной… когда… когда в него попало… Кровь… кровь… а я… я осталась в живых только потому, что…
Снова послышался голос врача:
— Довольно, мадам! Я настаиваю! Поймите, месье, мадам не должна много разговаривать…
— Мы понимаем, месье доктор, — сказал Серж.
— Надо немедленно освободить телефонную линию, это не спутниковая связь… Вы сможете позвонить ей позже. Я вам дам специальный код…
Филипп схватил блокнот, записал номер.
— Да вы особенно не беспокойтесь… это действительно всего лишь последствия шока. Мы о ней позаботимся, все будет в порядке. Спокойной ночи, месье!
Мужчины долго сидели в синем салоне молча.
Наконец, Серж сказал:
— Если человек хочет по какой-то причине закричать, и ему непременно нужно закричать, но он не может этого сделать, то его внутренний крик будет самым истошным изо всех, что можно вообразить.
Они опять помолчали.
— Клод
— Как ты туда попадешь?
— Через Либревиль, столицу Габона. Там есть аэропорт. В Габоне никакой войны нет. Сейчас у Клод последствия шока. Ты же слышал. Кто-то должен ее оттуда забрать. Дай мне номер телефона!
Они оба не заметили, как перешли на «ты».
— Я с тобой!
— Тебе нужно обратно, в Эттлинген!
— Плевать мне на Эттлинген!
— Не скажи! Что нужно, то нужно. Я справлюсь один. Я привезу Клод домой. Клянусь, я привезу ее! Полечу первым рейсом, и оттуда сразу позвоню тебе. И Клод тебе позвонит. Только так у нас все получится, как надо, согласись, Филипп!
Серж обнял его.
— Будь здоров, держись. Ну пока! — и Серж ушел.
Филипп прислонился к каменному камину. Он вспомнил о Местре и о Клод в объятиях Смерти.
6
Два последующих дня он вечерами сидел в «Наследном принце» и тщетно ждал звонка.
Едва приземлившись в Штутгарте, он первым делом позвонил во франкфуртский банк своему доверенному лицу и попросил его перевести двести тысяч франков адвокату Раймонду Марро в Женеву.
Тот был несколько озадачен. Они хорошо знали друг друга много лет.
— Что с вами, господин Тауберт? Какие-либо трудности с переводом денег?
— Абсолютно никаких, господин Сорель. Но я… Но вы… Извините меня, господин Сорель, но я чувствую себя ответственным… За короткое время я по вашему поручению перевел весьма солидные суммы… Мне приходится постоянно продавать ваши ценные бумаги, господин Сорель… Это так настоятельно необходимо?
— Да. И должно быть сделано всенепременно, — в тон ему ответил Филипп.
— Мне остается только надеяться, что в ближайшее время это не будет иметь продолжения. Прошу меня простить… Это все потому… Вы такой хороший и такой давний наш клиент…
— Благодарю за заботу! Я постараюсь сделать все, чтобы это не повторилось! — сказал Филипп и подумал: «А что я могу сделать для этого?.. И на какое время хватит еще денег?»
В вычислительном центре на улице Отто Хана эксперты продолжали искать знакомые им участки в цифровых цепочках, чтобы взять в кольцо то место, где вирус проявил активность. Они систематически проверяли все «поле» с помощью своей аналитической программы, зная, что перед ними стоит задача, почти не имеющая решения.
Эта работа позволяла Филиппу хотя бы в течение дня не думать постоянно о Клод, о Серже, но по ночам было тяжело. Он почти не спал, а если забывался ненадолго, его мучили кошмарные видения. Вечером второго дня он несколько часов подряд пытался дозвониться до опорного пункта «Врачей без границ» во Франсевиле. Тщетно.
Лишь вечером третьего дня позвонил Серж.
— Извини, Филипп, раньше никак не мог. До Либревиля я добирался целую вечность. Пришлось четыре раза пересаживаться, а потом еще ждал самолета на Франсевиль. Габон переполнен беженцами из Конго. А самолетов раз-два и обчелся.