Любовь Советского Союза
Шрифт:
Зал смотрел на них.
А на сцене тем временем решалась судьба Митеньки и Любови Гордеевны… суровый Вукол Наумович Чугунов вершил судьбы униженных и оскорбленных.
Старушки-гардеробщицы на манер вражеских снайперов наблюдали через театральные бинокли за Ковровым, ходившим взад-вперед по фойе мимо курящего на банкетке Костецкого.
– Как она играла! – восхищался Анатолий. – Как! Мороз по коже! Я думал, что люблю ее сильно, а сейчас понимаю, что люблю ее в два раза сильнее,
– Э-э, друг! – внимательно посмотрел на него Костецкий. – Ты, я вижу, влюблен не на шутку!
– Да! – воскликнул Ковров. – Я как будто в штопор вошел! Ног под собой не чую… во как забрала!
– Пойду я, – встал деликатный Костецкий, – сейчас я тебе не нужен.
– Не нужен! – радостно подтвердил Ковров. – Иди, Валерка. Завтра увидимся. Мне сейчас никто кроме Гали не нужен! Извини!
Они обнялись, и Анатолий остался один.
Из-за дверей гулкой волной докатились аплодисменты… спектакль закончился.
Анатолий уверенно открыл дверь с табличкой «Посторонним вход воспрещен. Служебные помещения».
– Как мне найти Лактионову Галину?
– Вы ей кто? – строго спросила вахтерша.
– Я ей муж! – гордо ответил Анатолий.
– Когда это она замуж успела выйти? – удивилась вахтерша. – С утра вроде холостая была?
– Четыре часа назад, – сообщил Ковров. – Так где мне ее искать?
– По коридору налево, на дверях написано, – указала озадаченная вахтерша.
На двери в стальной рамочке значились фамилии актрис, обитавших в этой гримуборной. Ковров поднял было руку, чтобы постучать, но передумал, достал из кармана гимнастерки толстенный «Паркер», зачеркнул фамилию «Лактионова» и рядом написал «Коврова Г. В.», и только после этого постучал.
– Здравствуйте, товарищи, – поздоровался он.
– Здрасте… – прошелестели актрисы.
– Мне очень понравилось… – сообщил Ковров, – то, что я успел посмотреть.
– Спасибо… – поблагодарил коллектив гримерной и, затаив дыхание, замер в ожидании следующих слов влюбленного летчика.
– Я у машины буду ждать. – Ковров неловко повернулся: – До свидания, товарищи. Еще раз спасибо за спектакль.
– У машины! – прошептала Таисия. – Роман! Я такое только в книжках читала! Какая же ты счастливая, Галька!
Соседки по гримерной вздохнули, Галина исподлобья посмотрела на свою подругу.
Рывком открыла ящик гримерного столика и высыпала в него содержимое пузатого концертного чемоданчика, собранного ею вчера вечером.
Ковров ждал ее у машины, Галя подошла к нему совсем близко.
– Что теперь? – улыбнулась она.
– Поехали, – осторожно обнял ее Ковров.
– Куда? – улыбнулась Галина.
– С родителями знакомиться! – уверенно ответил Анатолий.
– У меня только мама, – тихо сказала Галина.
– Поехали к маме! – легко согласился Ковров.
–
– У тебя спектакль завтра есть? – озадаченно спросил Ковров.
– Нет, а что? – насторожилась Галина.
– Поехали в Ленинград. – Ковров посмотрел на часы: – Как раз на «Стрелу» успеваем!
Пурпурный «Крайслер Империал» въехал на пандус Ленинградского вокзала и резко затормозил.
– А машина? – спросила Галина. – Как ты ее оставишь?
– Машина? – переспросил Ковров. – Я и не подумал… Товарищ! – позвал он милиционера в белой гимнастерке и в белом «колонизаторском» шлеме с огромной красной звездой.
Милиционер подбежал и отдал честь.
– Товарищ, прими пост. Мне в Ленинград на денек съездить надо, а с начальством твоим я по возвращении договорюсь, – попросил Ковров.
– Есть! – взял под козырек милиционер и встал по стойке «смирно» у капота автомобиля.
У вагона к ним подбежал запыхавшийся дяденька в серой железнодорожной тужурке и черной фуражке с молоточками.
– Товарищ Ковров, начальник поезда «Красная стрела» интендант путей сообщения третьего ранга Никифоров! – на одном дыхании выпалил он. – Какие будут указания?
– Указания? – удивился Ковров, подумал и сказал: – Принеси нам, товарищ Никифоров, два стакана чая с лимоном.
Никифоров четко, по-военному, повернулся и побежал почему-то в сторону паровоза.
– Мне надо рассказать вам… – начала Галина.
– Кому? – нахмурился Ковров.
– Тебе, – поправилась Галина.
– Так-то лучше… а то «вам»! – возмутился Анатолий. – Ты же замуж за меня вышла! Забыла? Мы теперь на «ты»! Рассказывай!
– Мне надо рассказать о себе… – вновь начала Галина, – ты ведь ничего не знаешь обо мне…
– О себе в поезде расскажешь… когда в вагон сядем, – прервал ее Ковров.
Галя заплакала.
– Что с тобой? – испугался Анатолий.
Силы человеческие не беспредельны… эту простенькую истину Галя ощутила сейчас на платформе Ленинградского вокзала. Все страшные события последних суток соединились вместе, и у нее подкосились ноги.
Ковров подхватил ее, дотащил до тележки, опершись о которую скучал ее хозяин – грузчик в белом переднике с огромной бляхой на груди; осторожно посадил на тележку.
– Что? – Он обнял ее лицо ладонями. – Тебе плохо? Почему? Я тебя обидел?
– Никто меня не обидел, – призналась Галина. – Мне просто страшно. Я боюсь.
– Чего ты боишься, любимая? – Он поцеловал ее. – Я не понимаю!
– Я боюсь, что все это кончится, – призналась Галина.
– Почему? – удивился Ковров.
– Потому что так не бывает, – убежденно ответила Галина.
– Бывает, – спокойно ответил Ковров. – Бывает и будет.
– Товарищ, – осторожно напомнил о себе носильщик, – за врачом сбегать?