Любовь, только любовь
Шрифт:
— Что ты имеешь в виду?
Сара часто делала странные замечания и частенько отказывалась объяснить свои слова. Она просто негромко разговаривала сама с собой. Это и произошло сейчас.
— Ничего, — резко сказала она, подавая девушке зеленое платье, которое было на ней накануне. — Одевайся и ступай вниз.
Когда Сара вышла из комнаты, Катрин поспешно закончила умываться и одеваться, завязала косы лентой, подобранной к ее платью, и спустилась вниз, в большую комнату, где, как сказала Сара, дядя и
Матье сидел на своем стуле серьезный и озабоченный. Жакетт, перебирая четки, сидела на скамейке напротив него. Оба молчали.
— Вот и я, — сказала Катрин. — Что случилось?
Оба посмотрели на нее так внимательно, как будто видели ее впервые.
Катрин заметила слезы на глазах матери и кинулась к ней. Опустившись перед ней на колени, она обняла ее за талию и прижалась щекой к ее груди.
— Мама… Ты плачешь? Что случилось?
— Ничего, ничего, дорогая. Произошло то, что может принести тебе большое счастье.
— Счастье?
— Да… может быть. Дядя тебе все объяснит.
Матье встал со стула и начал расхаживать взад и вперед по необъятной комнате, занимавшей большую часть второго этажа дома. Его шаги казались тяжелее, чем обычно, будто он пытался заставить себя решиться на что-то. Наконец он остановился перед ней и сказал:
— Ты помнишь те ткани, которые пришли вчера из Италии? Те, что тебе так понравились. Розовая парча…
— Да, — сказала Катрин. — Это те, которые заказал мессир де Брази.
— Вот-вот. Ну, если ты все еще хочешь, то они твои.
— Мои?
Что, дядя Матье внезапно сошел с ума? Почему такому важному человеку, как де Брази, пришло в голову сделать такой дорогой подарок племяннице своего поставщика? Катрин переводила взгляд с дяди на мать и оглядела комнату, будто разубеждая себя, что это не сон. Оба внимательно наблюдали за ней.
— Но… почему? спросила Катрин снова. Матье повернулся и подошел к окну, выглянул наружу, сорвал лист росшего в горшке на подоконнике базилика и вновь подошел к племяннице.
— Потому, что мессир Гарэн оказал нам честь: он просит твоей руки. Я был у него вчера, и он сделал предложение. Я должен сказать, что не вижу никаких возражений против этого. Как я уже сказал, это большая честь, возможно, немного неожиданная, но все равно большая честь.
— Ну, ну, — прервала Жакетт, — не пытайся повлиять на ребенка.
— Я и не пытаюсь, — сказал Матье раздраженно. — Я и сам-то не совсем уверен, что этот брак так уж нужен. По правде говоря, мне как-то не по себе от этого. Я только сказал, что это большая честь. И это чистая правда. Как ты думаешь, дитя мое?
Новость ошеломила девушку. В конце концов это было поразительно. Так внезапно, всего за один вчерашний день де Брази решил связать ее жизнь со своей. Она слишком любила во всем ясность, чтобы не задать
— Почему мессир Гарэн решил жениться на мне?
— Очевидно, он полюбил тебя, — сказал Матье, пожимая плечами. — В этом нет ничего странного. Он сказал, что никогда не встречал более красивой девушки. И он прав — многие мужчины думают так же. Ну, что же я должен ответить ему?
Жакетт опять встряла в разговор:
— Не торопись, Матье! Все это потрясло бедное дитя! Ты должен дать ей время, чтобы свыкнуться с этой мыслью.
Свыкнуться? О, конечно, свыкнуться с этим будет не просто! Словно в зеркале, в памяти Катрин возник образ Гарэна де Брази, его холодное лицо, единственный глаз, строгие манеры. Он был подобен внезапно ожившей фигуре на гобелене. Но выйти замуж за фигуру на гобелене нельзя.
— Я высоко ценю оказанную мне честь, — ответила Катрин быстро. — Но мне хотелось бы, чтобы мессир де Брази знал — я не хочу выходить замуж. Дело в том, что я не люблю его… но об этом ему не надо говорить.
— Ты отказываешь ему?
Матье был поражен. Он ожидал, что Катрин удивится, не поверит, возможно, это событие взволнует ее. Предложение выйти замуж за такого богатого и могущественного человека должно было, несомненно, переполнить робкую девушку чувством умиления и восторга. Но от того, как это предложение было отвергнуто решительно и энергично, мог оторопеть кто угодно. Катрин, сидевшая сейчас около матери и державшая ее за руку, не казалась подавленной или сколько — нибудь встревоженной. Ее прекрасные глаза были спокойны и ясны, а голос ровен, даже когда она мягко возразила:
— Конечно, я отказываюсь! Я отказывала всем остальным, кто просил моей руки. Я не любила их. А мессира де Брази я люблю не более остальных и, само собой разумеется, отказываю ему.
Эта бесхитростная логика не произвела никакого впечатления на Матье: лицо его потемнело. Глубокая морщина между бровей стала еще глубже. Он подождал немного и добавил:
— Тебе не пришло в голову, что ты стала бы самой богатой дамой в Дижоне? Ты жила бы в великолепном доме, носила прекрасные одежды, о которых ты мечтаешь, драгоценности, достойные королевы, имела слуг. Ты была бы представлена ко двору.
— И, — перебила Катрин, — спала бы каждую ночь рядом с человеком, которого не люблю, который вызывает у меня отвращение. Нет, дядя, я не могу принять это предложение. Мой ответ — нет.
— К сожалению, — сказал Матье, не глядя на племянницу, — в этой ситуации у тебя нет выбора. Ты должна выйти замуж за мессира де Брази — это приказ.
— Приказ? Могу я спросить, но кого?
— Самого герцога. Читай…
Из ларца, стоявшего на столе, Матье Готрэн достал большой пергаментный свиток с гербом герцога и протянул его девушке.