Любовь, только любовь
Шрифт:
Катрин все еще лежала на кровати не двигаясь. Она слышала скрип ступеней лестницы, когда ее дядя поднимался спать, потом голос Лоиз, ругавшей служанку, и старика Пьера, ворчащего про себя, когда он карабкался наверх в мансарду. Мало-помалу дом погрузился в тишину. Сары все еще не было. Катрин знала, что она не вернется до рассвета, а скорее всего придет лишь на следующий день.
Когда единственным шумом в доме стало равномерное похрапывание дяди Матье, Катрин выскользнула из кровати, натянула коричневое платье, которое она выбрала специально для этой цели, заплела крепко волосы и закрыла их плотно прилегающим капюшоном, и, набросив
Глава шестая. ТАВЕРНА ЖАКО ДЕ ЛА-МЕРА
Катрин была не из пугливых, да и ночь выдалась светлой. Небо было бархатно-черным с вкраплениями звезд, которые сияли так же ярко, как бриллианты на одеяниях Черной Мадонны. Тем не менее нужно было иметь смелость, чтобы идти в район города, пользующийся самой дурной репутацией, куда не смела ходить даже городская стража.
— Если когда-нибудь я понадоблюсь тебе, — сказал однажды по секрету Барнаби, — ты найдешь меня в публичном доме. Он принадлежит некоему Жако де ла-Меру, сержанту мэрии. Кроме того, он предводитель всех нас, нищих и бродяг. Я говорю это тебе потому, что знаю, ты не болтунья и, возможно, придет день, когда тебе понадобится моя помощь. Если меня там не будет, пошли кого-нибудь на постоялый двор у Садовых ворот, где время от времени я тоже бываю, хотя и не так часто.
Катрин понятия не имела, что такое публичный дом, пока однажды не упомянула об этом Саре. Цыганка считала, что нужно называть вещи своими именами и в воспитании молодых девушек правда в сто раз лучше, чем лицемерие.
— Публичный дом, — объяснила она, — дом, где глупые девушки продают мужчинам свои тела.
Тогда Катрин показалось, что она все поняла, но сейчас, прижимаясь к двуглавым домам на улице Гриффон, опять вспомнила о словах Сары. Она шла, прячась в густой тени под карнизами, избегая центра узкой, крутой улицы, где было больше света.
Достигнув площади Сен-Шапель, она собрала все свое мужество и перебежала до стоящего в центре креста, где остановилась, переводя дыхание. Крест бросал через площадь длинную тень; с одной его стороны стояла статуя святого Иоанна, с другой — Марии Магдалины. Их каменные лики застыли в вечном созерцании Мук Господних. Отдышавшись, Катрин, завернула за бастионы герцогского дворца. В тени его башен было безопаснее, но стоило быть настороже из-за стоящих на страже лучников, которых она угадывала по слабому блеску шлемов. Она пробежала по улице Кузнецов, где жалкие лачуги кузнецов издавали запах горящих дров, паленой кожи и оружейной смазки. Эта улица была Чрезвычайно узка и знаменита пожарами, часто занимавшимися здесь от жаркого пламени кузнечных горнов.
На пороге каждого дома стояло большое кожаное ведро для воды, на случай пожара. Катрин знала, но в спешке забыла о ведрах, споткнулась об одно, растянулась на земле и выругалась как солдат. Ругаться ей было несвойственно, но на этот раз она почувствовала, что это принесло ей облегчение.
В том месте, где узкая улочка выходила на Бург, самую большую и оживленную улицу города, она расширялась, образовав маленькую площадь, достаточную для размещения позорного столба. В этот час в колодках никого не было,
Катрин почти парализовало от страха, но у нее было развито чувство самозащиты. Извиваясь, как угорь, она выскользнула из грубых рук, которые старались удержать ее. Оставив плащ, она, не разбирая дороги, побежала, пытаясь унять ужас и не потерять головы. Она должна добраться до таверны Короля Ракушек!
Она чувствовала, что кто-то гнался за ней. Совсем близко она слышала глухой звук босых ног и тяжелое дыхание преследователя. Ночь становилась все темнее, и лабиринт улиц, через которые она бежала, погрузился в непроницаемый мрак. Она задыхалась от зловония, шедшего от открытых сточных канав, прелого мусора, гнилого мяса, и чувствовала тошноту. В те дни никто и не думал убирать помои и мусор, пока их не становилось так много, что невозможно было ходить. Тогда то, что не съели кошки и собаки, сбрасывалось в реки Ош или Сюэон.
В тени дверного проема зашевелилась груда тряпья, и Катрин с ужасом увидела, как еще одна тень с безумным хихиканьем рванулась за ней. Ее охватил невыразимый страх. Она боялась оглянуться и в отчаянии старалась бежать быстрее, но в спешке не видела куда. Споткнувшись о груду мусора, от которой исходил запах тухлой рыбы, она вскинула руки, чтобы удержаться на ногах, нащупала перед собой влажные камни стены и оперлась на них, почти теряя сознание от страха, бездыханная, закрыв глаза… Преследователи настигали ее…
Она почувствовала, как те же руки обхватили ее за талию. Они нетерпеливо ощупали ее. Должно быть, мужчина, от которого исходил запах кислятины, был очень высоким, потому что заслонял небо.
— Ну, — хрипло прошептал он ей на ухо, — куда это мы спешим? Куда мчимся в таком виде? На свидание к любовнику?
Как только мужчина заговорил, он перестал быть похожим на призрак, и это вернуло Катрин присутствие духа.
— Да, — заикаясь, тихо ответила она. — Именно свидание!
Свидание подождет, а я нет. Ты пахнешь юностью и чистотой. Ты лакомый кусочек! М-м, у тебя такая нежная кожа!
Чувствуя тошноту, Катрин беспомощно стояла, в то время как руки мужчины, ощупывая ее корсаж, остановились, дойдя до горла и плеч, как раз до того места, где кончался воротник. Зловонное дыхание отдавало дешевым вином и гнилыми зубами, а кожа была грубой, как будто обожженной. Его руки нащупали вырез на платье, уцепились за него и уже готовы были разодрать, когда скрипучий, шедший как будто из-под земли, голос гнусаво заговорил:
— Потише, приятель!.. Я тоже увидел ее, вспомни! Давай-ка по-честному!
Великан, державший Катрин, несколько ослабил объятия и удивленно повернулся. Груда тряпья, которую Катрин видела в дверях, стояла теперь позади него. Это был коротышка — оборванец, навертевший на себя множество тряпок. Катрин почувствовала, как мускулы нападавшего угрожающе напряглись. Он уже готов был нанести удар, когда услышал:
— Спокойней, Диманш-Мясник, остынь! Ты знаешь, что тебе будет от Жако де ла-Мера, если ему станет известно, что ты избил его лучшего друга. Давай-ка поделим девчонку… Держу пари, она лакомый кусочек! Ты же знаешь, я вижу в темноте, как кошка!