Любовь во времена Тюдоров. Обрученные судьбой
Шрифт:
– Рыцарь? Южанин? – уточнил сэр Мармадьюк, уделив-таки внимание Агнесс.
– Проезжий джентльмен со своим слугой, – пояснила Мод. – Они услышали шум схватки и пришли к нам на выручку.
– Вы столько пережили, леди Перси, – рука сэра Мармадьюка легла на руку девушки, словно в знак поддержки и сочувствия. – Я не в силах выразить свое восхищение вашим мужеством!
– Мистер Кардоне не был столь галантен, – напомнила о своем присутствии компаньонка.
– Кардоне?! – Пальцы Скроупа вдруг стиснули руку Мод. – Что за Кардоне?
– Так зовут
– Такое странное имя… Вероятно, он иностранец?
– Он англичанин. А вот оруженосец у него откуда-то с континента. Он заставил нас уехать из Кембриджа без миледи!
Сэр Мармадьюк, уже не скрывая интереса, уставился на Агнесс.
– Подумать только, миссис Пикок, англичанин, с оруженосцем-иноземцем. Кого только не встретишь на дорогах Англии! А где же была леди Перси, когда вы покидали Кембридж?
Компаньонка открыла было рот, но спохватилась и растерянно замолчала.
– Э-э… У лошади отлетела подкова, – поспешно ответила Мод, будто это все объясняло, – а нужно было срочно оставить Кембридж. Люди графа Суррея, они… забирали лошадей. У нас взяли двух, и, чтобы не остаться вообще без них, пришлось отправить повозку с ранеными вперед. – Девушка якобы невзначай высвободила руку, чтобы поправить чепец.
Улыбка, скользнувшая по губам сэра Мармадьюка, показала, что ее нехитрая уловка не осталась для него незамеченной.
– В Лондоне тоже конфискуют лошадей, – сказал он. – По указу его величества. Но что же этот ваш Кардоне? Неужели после Кембриджа оставил вас на произвол судьбы?
– Нет, нет, он был так любезен, что проводил нас до Лондона.
– Что ж, его можно понять. Значит, он сопроводил вас до города, – сэр Мармадьюк усмехнулся и кивнул, будто одобряя поступок джентльмена. – Надеюсь, нам представится возможность познакомиться с вашим благородным спасителем, леди Перси? Верно, он нанесет визит в Картер-хаус?
Мод замялась.
– Боюсь, – пробормотала она, – он будет занят и…
– Мистер Кардоне не столь высокого происхождения, чтобы водить знакомство с миледи, вы понимаете, сэр, – опять вмешалась Агнесс. – Он, разумеется, спас нас, но…
Она завела глаза, давая понять, что, увы, не всех рыцарей с большой дороги можно пригласить в приличный дом.
– Но он джентльмен! – возразила Мод, почувствовав внезапную обиду за Кардоне, смутилась и умолкла.
– О, рыцарь был отважен и загадочен? – улыбнулся сэр Мармадьюк. – Как в романах?
Вы, что в делах войны и рыцарства искусны, Что меч вздымаете за короля и чувство… Мечом, копьем, щитом, и пеши или конны – Бросают вызов славным подданным короны… — [65]нараспев
65
Стихи неизвестного английского поэта XVI века.
– Уверен, этот ваш Кардоне был счастлив услужить столь прекрасным дамам, к тому же, учитывая, что одна из них является родственницей самого графа Нортумберленда.
– Он не знал, что я в родстве с графом, – вспыхнула Мод, не желая, чтобы сэр Мармадьюк заподозрил их спасителя в меркантильном интересе.
– Миледи назвалась вымышленным именем, – хихикнула Агнесс.
– Весьма предусмотрительно с ее стороны. – Скроуп улыбнулся, будто своим мыслям, и обратился к Мод: – Надеюсь, наши встречи и беседы продолжатся… Завтра же я начну заниматься делом вашего отца, леди Перси. Знайте, вы всегда можете на меня рассчитывать. Считайте меня своим рыцарем, миледи…
Сэр Мармадьюк встал и изящным поклоном распрощался с дамами.
«Он очень, очень любезен и умен, хотя и посмеивается надо мной», – подумала Мод, провожая его взглядом.
Сэр Мармадьюк Скроуп, казалось, воплощал в себе все достоинства истинного джентльмена. И, похоже, действительно хотел ей помочь.
«При этом не злясь и не ворча», – думала позже Мод, готовясь ко сну и вновь перебирая в уме события вечера, чтобы не вспоминать о том, что произошло днем. Но как она ни гнала из памяти воспоминания о Кардоне, стараясь сосредоточиться на насущных заботах, на новых знакомых, среди которых перед ней не раз возникал образ белокурого сэра Мармадьюка, зеленоглазый бродяга упорно возвращался, выходя на первый план.
Ночью она долго ворочалась в постели, несмотря на усталость, и заснула лишь под утро, уткнувшись в мокрую от слез подушку и сжимая в руке амулет с оборванным шнурком.
Графа Нортумберленда не оказалось дома. Мажордом бесстрастно сообщил, что милорд будет лишь поздним вечером. Когда Мод назвала себя – леди Перси, – на лице слуги промелькнуло удивление, впрочем, тут же сменившееся обычной для английских слуг маской невозмутимости. Наверное, он не знал, что у графа есть такая родственница, объяснила она себе недоумение слуги. Мод попросила передать графу, что заедет завтра в любое удобное для него время, о котором его сиятельство может сообщить в дом Стивена Стрейнджвея.
Слуга с поклоном проводил гостью до кареты, предоставленной ей кузеном для поездок по городу. Визит, на который она возлагала столько надежд, откладывался.
– Я думала… была уверена, что, приехав в Лондон, смогу многое сделать для отца, а сейчас мне кажется, я бьюсь в закрытую дверь, – сказала Мод Потингтону, которого взяла с собой вместо Агнесс. Из-за неумеренной болтливости компаньонка не годилась в сопровождающие по серьезным делам.
– Не отчаивайтесь раньше времени, миледи. Ведь граф не отказал вам, его просто нет дома.