Любовь, юмор, море, принц, конь
Шрифт:
— На что спорим? — оживился Павел, когда пес что-то ухватил зубами и попробовал вытащить.
— На контрольный пакет акций твоей компании, — хмыкнула я, наблюдая за азартно разгоревшимися глазами босса.
— Килограмм бананов, так килограмм бананов, — кивнул Рудин, подхватив шутку. — Ты совсем не меркантильная, бессребреница моя.
— Накинь еще всю недвижимость за границей и спорим, — согласилась я.
— Хорошо, еще полкило накину, — глянул на меня Павел, пряча улыбку в отросшей бороде. — А сама-то что ставишь?
— Все ценное содержимое
— Согласен. Еще пару таких ночевок и клизма с мазью от геморроя станут незаменимы, — согласился Рудин, хохотнув.
— А через неделю и за вибратор будешь благодарен, — поддела его.
— Не кисни, Нюра, прорвемся, — подбодрил Рудин. — Этот пес — хороший знак. Я родился в год Собаки.
Щенок присел возле выкопанной ямки, переминаясь на выпачканных лапах, и уставился на нас, высунув язык и передыхая. Он смешно наклонял темную от земли морду в разные стороны, словно прислушивался к нашему разговору.
— Ты веришь в гороскопы? — изумилась я, осторожно пошевелилась, пытаясь подтянуться и сесть повыше.
Рудин привстал, напрягая идеальный пресс, не скрытый остатками рубашки, давая возможность сменить положение затекшего тела. Потянувшись телом, я уселась, он улегся внизу живота, подложив руку под голову.
Нескромные мысли тут же полезли в голову. Печально улыбнулась, любуясь мужским телом, вспоминая, что организм пытается спариться и оставить потомство, когда ситуация становится совсем безнадежной.
Неужели наше положение так плачевно, что я думаю о размножении? А Рудин об этом думает?
— Я не интересуюсь, — голос прозвучал спокойно.
Я вздрогнула, решив, что мужчина отвечает на мой незаданный вопрос, не сразу вспомнив, что спрашивала о гороскопах.
— Вот как?
— Просто знаю и все. На таможне любят задавать вопросы о знаке зодиака и тому подобную чушь, — отмахнулся он. — Кажется, с меня бананы. Эх, блин…
Пока мы выясняли все о знаках, пес закончил рыть, порыкивая, упираясь дрожащими лапами, пытался вытащить громоздкую вещь. Рудин дернулся помочь. Но штука выскочила из земли, вывалилась из пасти пса и, звякнув о камни, подкатилась к огню.
— Это котелок? — разглядывала непонятную железяку, облепленную песком.
— Это каска… пехотинца, — Павел взял в руки откопанный клад. — Она целая. Почти без ржавчины. Можно приспособить под котелок.
Пес не обнюхал добычу, не подошел по обыкновению всех собак за заслуженной похвалой, не обращая внимания босса, продолжал свое дело. Он активно продолжал рыть, выкапывая следующее свое сокровище.
— Что она тут делает? — удивилась я, разглядывая немного поржавевшую с краев, но годную вещь.
— Склад полный оружия под землей тебя не удивил, а каска изумляет, — сделал свой вывод Рудин, удивляясь моей нелогичности, выставляя испачканную землей каску под проливной дождь. — Ну, котелок есть. Теперь бы разжиться чем-то, что можно в нем сварить.
Павел с тоской посмотрел на непрерывно льющуюся с небес воду. Я бросила взгляд на роющего пса и уверенно произнесла:
—
— Думаешь там хозяин каски? — удивляя логикой, предположил босс. — Его скелет?
— Подождем — увидим, — пожала плечами, понимая, что босс недалеко ушел от истины.
Я с трудом вспоминала историю Второй Мировой, разыгравшейся в этом регионе, пытаясь нарисовать картинку возможной гибели солдата-пехотинца. За задними лапами копальщика росла горка земли, а он все продолжал работу. Неожиданно замерев, пес зарычал и дернул длинный что-то длинное, похожее на шнурок.
Змея или червяк?
Вспомнила про скользкого гада, залезшего мне под юбку, и поежилась. Павел поднялся, с интересом всматриваясь в темный предмет, который тащил, рыкая и злясь, щенок. Он пятился назад, упираясь лапами, и мотал головой. Я всмотрелась, через язычки пламени, смогла разглядеть край обтрепанной ткани. Рудин потянул за шнурок, помогая собаке и общими усилиями разметав землю, на кучу шлепнулся грязный мешок. Из разорванного нутра торчали обтрепанные, полусгнившие кирпичики американских банкнот. Босс шевельнул кучку ногой и присвистнул.
Глава 32
Мы шли по кромке засыпанного мусором пляжа, еще влажного после ночного шторма. Море нехотя отступило, оставляя за собой на песке многочисленные трофеи. Зеленоватые спутанные косы морской травы, обрывки сетей, обломки дерева, вездесущий пластик. Пес громко залаял, учуяв знакомые запахи, и бросился в заросли. Послышались радостные голоса, приветствующие на китайском появление пса.
Сердце замерло, не зная чего ожидать от пришельцев. Замедлив шаг, автоматически перешла на бесшумную, крадущуюся поступь, стараясь не рассекретить свое появление. Приближаясь к зарослям, разглядела натянутый между пальмами брезент, под которым сидели двое.
Пожилой, но еще крепкий старик тут же замолчал, отложил длинную трубку, которую раскурил перед нашим приходом, разглядывая нашу пару. Тонкий желтоватый мундштук расслабленно придерживали пальцы с потемневшими, почти черными ногтями. Темно-шоколадное от загара, словно вырезанное из драгоценного дерева, лицо с резким рисунком глубоких морщин, подчеркивающих фактуру обличья. Лысая голова небрежно прикрыта широкополой соломенной шляпой. Вылинявшая от солнца, но добротная и крепкая одежда. Босые ноги с пальцами, искривленными подагрой, испачканы песком. Глаза кажущиеся равнодушно-усталыми.
На контрасте с ним смотрелся вихрастый молодой рыбак моих лет, одетый в потрепанную «джинсу» с нахальным блестящим прищуром раскосых глаз. Противоположность во всем казалась объяснимой, но что-то в нем настораживало, не вписывалось в шаблон. Он, смеясь, отбивался от игривых наскоков пса, но глаза успевали цепко оглядывать обоих, отдавая предпочтение Рудину.
Или у меня разыгралась паранойя?
Перед рыбаками на песке пыхтел допотопный примус, на котором грелся закопченный и немного помятый чайник. Я улыбнулась, стараясь держаться за Рудиным.