Любовь, юмор, море, принц, конь
Шрифт:
Неожиданно картинка поплыла, гулко застучало сердце где-то в висках. Звуки прибоя и собачьей возни отдалились. В глазах потемнело. Руки и ноги перестали слушаться, наливаясь свинцом. Почувствовала, как медленно заваливаюсь на бок, на лежащее без движения тело босса. В последней попытке защититься выкинула вперед руку, стараясь дотянуться до оружия. Но пальцы мазнули по мужскому плечу и бессильно упали. В лицо ткнулся мокрый, испачканный песком собачий нос. Щеки коснулось что-то горячее и влажное. Пес заскулил. Слух еще уловил, как молодой рыбак быстро лопотал на своем.
Нас отравили? Но зачем?
Глава 33
Муха
Нога зажила?! Его избили?! Когда?! За что?! Ничего не помню.
Я оглядела салон машины. Взгляд зацепился за голые ноги, золотистые шорты, сидящие в обтяжку, и такой же топик с откровенным декольте, из которого грозило вывалиться его содержимое. На ногах красовались плетеные ремешки босоножек на высоченной шпильке в тон одежде.
Нормальная у меня грудь. Врет Рудин! Но почему я так одета? Кофточка и шорты чересчур откровенные. Каблук слишком высокий. Я бы такие шмотки себе точно не выбрала… Разве что в ночной клуб…
Руки потянулись поправить, и я с удивлением заметила свежий маникюр и следы от заживших на кистях рук ранок. На запястье красовалась временная татушка из китайских иероглифов и арабской цифры. Царапины выглядели аккуратно обработанными и заживавшими не менее трех дней.
Вот эту ранку на большом пальце поставила, когда спускались с боссом с горы, я ее запомнила, больно было горячую кружку с отваром держать. Последнее воспоминание это китаец-рыбак, подливающий отвар в мою кружку. А потом провал. Что произошло за это время? Куда выпали три дня жизни?
Я повернула зеркало заднего вида, разглядывая густо накрашенное лицо. Волосы распущенны, идеально промыты и завиты крупными локонами.
— Ты как? — прохрипел босс, привлекая к себе внимание. — Что последнее помнишь?
— Остров, собаку, молчаливых рыбаков, брезентовый навес и горячий чай, — перечисляла все, что рисовала память. — Со стороны моря вернулся молодой китаец. Довольно улыбался. Подлил еще горячего чая и дальше темнота. А ты… ты что-нибудь помнишь?
— То же самое, — ответил Павел, попытался пошевелиться и застонал. — У меня все тело словно через мясорубку пропущено. Болит все, кроме лодыжки. Я точно с кем-то дрался, вот только с кем, сколько раз
— «Скорой помощи»?
— Да, это машина «скорой помощи». И если я за рулем — мы ее угнали, — оглядываясь, проговорил босс.
Я выглянула в окно, разглядев темный уличный тупичок между домами, с глухими кирпичными стенами и мусорными контейнерами.
— Угнали?! Ничего не помню! Где мы вообще сейчас? Что за страна и город?
— Судя по иероглифам на капоте… мы в Гонконге, — он наклонился вперед, вглядываясь в знак и иероглифы, изображенные на белом капоте.
От услышанного сердце радостно зачастило в груди. Я улыбнулась, не веря, что вернулась живой в цивилизацию к людям, в нужный город, и скоро смогу сообщить о себе и увижу родных.
— Отлично! — воспрянула духом я, радуясь, что рыбаки не обманули и доставили, куда обещали. — Нам осталось добраться до посольства. И завтра будем дома!
Внутри все ликовало. Конечно, нас могут задержать ненадолго для дачи показаний и оформления документов, но мы будем на территории посольства, среди своих. А это почти дома.
— Не будем! — зло отрезал Рудин, выливая ушат холодной воды на костерок моей радости. — Они нас ограбили, накачали чем-то. У тебя пропали бриллиантовые серьги, у меня печатка. И пока я ее не верну, ни в какое посольство мы не едем.
— Что! — возмутилась я. — Я не миллионер, Рудин, но мне плевать на серьги! Пусть подавятся! Я домой хочу! И ты можешь сколько угодно рыскать в поисках своего кольца, я еду в посольство!
Я решительно схватилась за ручку, открывая дверь. Звонко клацнули замки, блокируя двери. Я бессильно трясла ручку, рыча от злости.
— Ты никуда не пойдешь! Придется все выложить в посольстве. Дело попахивает скандалом. Консулу придется обратиться в полицию. Из-за твоего заявления полиция весь Гонконг на уши поставит, и кольцо уплывет, а я должен его вернуть. Так что искать будем вместе, — решительно заявил Рудин, вытаскивая из бардачка чужие темные очки и пряча за ними фингал. — Нужно узнать, что с нами произошло за эти два-три дня.
— Да плевать мне на твое кольцо, сквалыга! Я знать не хочу, почему одета как дешевая девка! Меньше знаешь — крепче спишь! — рявкнула я. — Я домой хочу! А ни ты, ни я понятия не имеем, где сейчас колечко и кто теперь его владелец! Где ты будешь искать тех рыбаков?!
Я психовала, сдерживаемые столько дней эмоции полились рекой на виновника всего происходящего, который, не имея документов, почти не зная языка, вновь пытался втянуть меня в очередную опасную авантюру.
Мне только местной мафии для полноты счастья не хватало.
— Перестань орать и подумай, откуда на мне это? — Рудин протянул руку, закованную в наручники.
— Откуда? — орать я перестала, но мозг буксовал, отказываясь работать и думать логически.
Рудин отдувался за двоих, пытаясь восстановить утраченную памятью картинку последних нескольких дней.
— Меня почему-то арестовали. Но мы сбежали, угнав «скорую помощь». А где можно найти свободную «скорую»?
— Где? — я сложила руки на груди и сверлила тяжелым взглядом босса.
— На стоянке у больницы. Меня там штопали. Швы профессионально наложены, — он показал шов на брови, который до того разглядывал в зеркало заднего вида. — Нужно найти больницу и все выяснить все о нас. У меня есть одна версия, но тебе она не понравиться.