Любовь, юмор, море, принц, конь
Шрифт:
Рудин закрывал от меня часть стола широкой спиной. Не рискнув высовываться и привлекать к себе внимание хозяина кабинета, мельком оглядела скупо освещенное помещение, обставленное со скромной роскошью. Натуральное дерево в отделке. Дорогие кожаные диваны, красивый ковер на полу. Стильные лампы с черными абажурами.
Тишину прервал негромкий голос, задавший вопрос на китайском языке. Я с удивлением вскинула глаза и сделала шаг вперед, выступая из-за босса, еще не веря ушам. За столом из темного массива дерева сидел… давешний старик-рыбак. По привычке склонила голову в приветственном поклоне, получив в ответ ледяной взгляд выцветших
Старик изменился, сменив потертую одежду работяги на дорогой костюм и белую рубашку с золотыми запонками. Но его цепкий не упускающий мелочей взгляд знакомо неприятно сверлил. Я с изумлением разглядывала преобразившегося «рыбака». Сердце пропустило удар. На пальце босса местной мафии сиял тусклой платиной знакомый перстень.
— Зачем вернулся? — он, не мигая, смотрел на Рудина, задав вопрос на вполне узнаваемом английском.
Босс тоже узнал нашего «спасителя» и заметил свой перстенек. На смуглых скулах гуляли желваки, пальцы сжимались в кулаки. Он едва сдерживался, чтобы не броситься на сидящего перед ним «рыбака». По бокам от местного подпольного воротилы застыли две тени охранников. Даже дилетант вроде меня определил в них профессионалов и бесшумных убийц.
— Поблагодарить за спасение, — по своему обыкновению иронизировал босс. — У вас осталась моя вещь. Спасибо, что сохранили.
Он кивнул на печатку на пальце китайца, тускло блеснувшую в свете ламп.
— Тут, иностранец, все принадлежит мне, — не отрывая от Рудина «метвого» взгляда, проговорил китаец. Босс коротко выдохнул сквозь зубы. — Но если тебе приглянулось мое кольцо, ты можешь выиграть его, выступив в поединке. Только тебе придется выставить что-то свое. Но дело в том, что даже штаны на тебе мои. Что ты мне можешь предложить? Разве что… свой вчерашний трофей.
Глаза мертвой рыбы глянули на меня, замораживая холодом равнодушия. Безжалостный взгляд, в котором не было ничего человечного, способного сострадать. Если бы мог, этот человек легко отправил бы миллионы людей на смерть. Я сглотнула, со страхом перевела взгляд на Рудина, ожидая его решения. Он побледней, послышался глухой рык. От нападения на старика мужчину сдерживала пара теней за плечами китайца, готовая растерзать любого.
— Так ты согласен? Девушка против кольца, — тонкие коричневатые губы китайца едва тронула улыбка.
Он наслаждался бессильной яростью Рудина, сознающего свое положение. Павел медлил слишком долго для отказа, и я поняла, что он ответит. Как в замедленном фильме он бросил на меня короткий взгляд и медленно кивнул. Сердце бившееся до того пойманной пичугой, остановилось. Я не могла поверить, что Рудин выставил на кон мою жизнь. Ногти больно впились в кожу ладоней, причиняя боль.
В «рыбьих» глазах китайца мелькнуло торжество. Мертвые губы растянулись в улыбке, обнажая темные зубы. Именно этот победный оскал стал последней каплей. Ярость вспыхнула, отключая рассудок, наполняя его давно сдерживаемой жаждой отмщения. Горло перехватило. Развернувшись всем корпусом, вложила в удар всю скопившуюся за эти дни ненависть на Рудина и влила кулак в ненавистную рожу, целясь в глаз. Голова резко откинулась назад. Идеальный нос хрустнул. Он отступил на шаг, выравнивая равновесие и пытаясь не упасть. Руки взлетели, закрываясь от нового удара. Мужчина не ожидал нападения и не успел закрыться, спасая лицо.
— Урод! — выплюнула ему в лицо, с трудом протолкнув слово в горло.
Рука
Глава 38
На ринге загримированный Халком зеленый громила мутузил «Капитана Америку». Мышцы последнего, накачанные стероидами, превосходили стати самого Халка. Кикбоксеры без усилий двигались по рингу, нанося частые удары ногами. Толпа шумела, приветствуя каждый удачный удар, после которого с разбитого лица и губ летели слюни вперемежку с кровью.
Кольщик презрительно хмыкнул английское «дэнс» в сторону дерущихся и отвернулся, хватка пальцев на плече стала крепче. Я поморщилась от боли. Внутри кипела сдерживаемая ярость на себя, попавшуюся, как ребенок на уловку, и презрение к мужчине, заплатившему мной за собственный просчет. Для меня трус Рудин, обманувший не единожды, используя безвыходное и зависимое положение, больше не существовал, как мужчина.
Рядом остановился господин Лю, окинул ринг и толпу зрителей холодным взглядом. Из-за его плеча Рудин разглядывал дерущихся, негромко переговариваясь с Лю на китайском. Краем глаза заметила бледное и сосредоточенное лицо босса. Злорадно ухмыльнулась, радуясь про себя, заметив распухшую переносицу, изуродовавшую красивое лицо. Он тщательно перематывал кисти рук, искоса поглядывая в мою сторону. Наш «спаситель» господин Лю неторопливо прошел на свое место — лоджию на несколько мест с лучшим обзором. Две тени привычно заняли место за плечами хозяина. Меня подтолкнул татуированный кольщик, понуждая пройти на место рядом с боссом местной мафии. Споткнувшись о первую ступеньку, ухватилась за каменное предплечье конвоира, краем глаза заметила, как дернулся Рудин в мою сторону поддержать.
Боится, что убьюсь раньше времени, и сделка отменится? И не видать Рудину колечка. Ему и так его не видать. Он — трус, а трусы всегда проигрывают. Я же видела, как он едва не обделался в лифте от страха, и закрыла на очевидный факт глаза. Привыкла, что мужик измельчал нынче. А теперь плачу за это своей свободой… а может и жизнью.
Рядом с углом ринга разминался громила свирепого вида, раскрашенный под коммандос, не уступающий размерами «Капитану Америке». В сравнении с ним, Рудин казался первоклассником рядом с дюжим десантником. Перевес сил явно был не на его стороне.
На ринге «Капитан Америка» добивал Халка под вопли и крики зрителей. Губы задрожали, из глаз сами потекли слезы. Я не вытирала их, опустив голову, разглядывала свои руки, пытаясь гнать мысли, что сделает со мной мафиози в случае проигрыша Рудина. Смогу ли подать весточку родным, чтобы они вытащили меня отсюда.
— Не плачь, — прохладные сухие пальцы тронули за плечо, — нужно верить в победу своего мужчины. Вера женщины придает нам силы, и мы побеждаем даже в самых безнадежных случаях.
— Он не мой мужчина, — глухо произнесла на английском, легко вспомнив слова.
— Он думает иначе, — прошелестели слова.
Лицемерие старика, опоившего и ограбившего потерпевших крушение измученных голодом европейцев, а теперь учившего жизни, вызывало отвращение. Он был похож на палача, читавшего мораль жертве, которую собирался обезглавить через пять минут.
— Нас берегут настолько, насколько мы дороги, — произнесла истину. — Он поставил мою жизнь против кольца. Я для него пустое место.