Любовь, юмор, море, принц, конь
Шрифт:
— Ваш багаж к досмотру, господин Рудин, — канцелярским голосом проговорила работница аэропорта.
— У меня нет багажа, — уже рычал босс.
— Ничего не знаю. Порядок для всех один, — равнодушно ответила женщина.
Я вновь отключилась, не желая слушать их перепалку. На меня напало оцепенение, мозг отключился, воспринимая происходящее вокруг зрительно, не вникая ни во что. Накануне в посольстве я односложно отвечала на вопросы и ставила подписи, куда просили, и снова погружалась в спасительное оцепенение. Что-то ела, не чувствуя вкуса пищи, пила, сосредотачиваясь на процессе, глотала предложенные лекарства, не интересуясь от чего они.
По холодному ветру, рванувшему
Частный самолет. Рудин, летевший сюда эконом классом, зафрахтовал чартерный рейс. Не одна я горю желанием вернуться домой.
Встречавшая у трапа симпатичная стюардесса белозубо улыбнулась боссу, состроила глазки, проводя ладонью по красивому изгибу бедра в узкой форменной юбке. Равнодушно глянув на чужие заигрывания, почувствовала укол зависти к ней, не знающей и никогда не узнающей на что способен этот человек. Девушка пробежала по мне равнодушным взглядом и вновь сосредоточилась на Рудине. Я поставила ногу на ступеньку трапа и покачнулась, ухватившись за перила.
— Аня, — руки коснулись чужие пальцы, пронзая током до локтя.
Подавив желание оглянуться, вырвала кисть, вздернула подбородок, мысленно дав себе пинка за слабость, и поднялась в салон. Забилась в дальнее кресло в самом конце и отвернулась к иллюминатору.
Рудин не показывался, устроившись впереди салона, до меня доносился его голос, рассказывающий анекдоты и воркующий смех стюардессы. Отрешилась, почувствовав раздражение. Похоже, кораблекрушение и несколько дней в Гонконге стали для него приключением. Я же надеялась, что меня это не сломало окончательно. Слишком спокойно я себя вела. Ждала от себя истерик, слез, но не пугающего равнодушия. Внутри дрогнуло, когда лайнер качнулся и медленно покатился, выходя на взлетную полосу. Сковавшее последние часы тело и разум оцепенение опало, как оковы, и я выдохнула, распрямив плечи. Душа летела впереди лайнера, стремясь поскорее попасть домой.
— Фотографироваться на загранпаспорт нужно пьяным, чтобы в аэропортах узнавали, — донеслась из-за рядов кресел очередная шутка от босса.
Девушка рассыпалась серебристым смехом, поощряя рассказчика.
Вот кому место тут и в жизни Рудина. Ведь это не чартер, это его личный самолет! Что тут забыла я, обычный человек? Как я дала себя уговорить ба? Зачем пытаться прыгнуть выше головы? Это же не амбиции? Почему я не села в машину и не уехала тогда, когда увидела его на стоянке? Я бы легко обошлась и без этой работы, и без Рудина. Почему я спускала ему хамство и пренебрежение? Других-то я всегда осаживала и ставила на место. В отличие от этой стюардессы я не мечтаю заполучить его в мужья или в постель. Были глупые мысли, из разряда «да я бы с Питтом смотрелась не хуже Энистон». Но я-то себе отдавала отчет. Что вообще нас связало? Почему я с ним теряю волю? Злюсь и все равно позволяю, что не позволила бы никому? Если бы верила во всю эту магическую чепуху, то подумала бы, что меня к нему приворожили.
Я не чувствовала ревности к заигрываниям с девушкой, это не было тем необъяснимым чувством собственности, которое появляется у женщины к мужчине, с которым провела какое-то время. Но легко смогла представить его, развалившегося в кресле, смену эмоций на лице. Пальцы, греющие бокал дорогого коньяка.
— Хорошо моряку: его в порту ждет девушка. Хорошо пилоту: его ждет девушка в аэропорту. Хорошо машинисту: на вокзале его тоже ждет девушка. И только девушке плохо — нужно успеть и в порт, и на вокзал, и в аэропорт, — он сделал паузу и добавил:- Вот стюардессам хорошо — все мужчины уже рассортированы
Серебристый колокольчик смеха предсказуемо прозвенел, хотя Рудин тонко намекал на непостоянство своей визави, подозревая в ней охотницу за деньгами. Поймала себя на том, что читаю оттенки хамства босса. Выкинула ненужные мысли из головы, прикрыла глаза, стараясь не слушать ответы, произнесенные голоском с придыханием, не сдерживающим восхищения.
Разглядывала плотную облачность, укрывшую территорию Китая, над которой мы пролетали. Близившиеся к закату лучи солнца подсвечивали воздушную вату. Любовалась плотной на вид массой, выискивая знакомые очертания и вспоминая, как в детстве пыталась углядеть миражи прекрасных замков фата-моргана. Тогда хотелось стать похожей на бегущую по волнам, о которой прочитала у Грина. Легко бежать по облакам в придуманный мир, где ждет взаимная любовь и вечное счастье.
Улыбнувшись светлым мыслям, отвернулась от окна, поглядела на руки с еще не зажившими до конца синяками. Расхожая истина утверждает, что из поездок возвращаются другие люди. Я бы подтвердила ее на все сто. В летящей сейчас в Москву девушке мало осталось от прежней Ани Смирновой.
— Стюардесса с глубоким декольте низко наклоняется к пассажиру, предлагая чай или кофе. В которой из них чай, а в которой кофе, интересуется он, — в голосе сочился знакомый яд неприкрытой издевки.
Босс то ли лишку хватил, то ли злость кипит, и он не знает, куда ее слить. Теперь понятно, откуда у него идеальная фигура. Тренажеры — лучший способ выплеснуть без ущерба для окружающих скопившуюся агрессию. А ее у него столько, что можно продавать.
Сдавленно хихикнув, девушка торопливо произнесла:
— Что вы будете, господин Рудин? Чай или кофе? Может быть обед?
— Лед, — отрезал Рудин, с которого слетело все обаяние.
— Да, пожалуйста, — в голосе, утратившем воркующие нотки, звучал откровенный испуг. — Что-нибудь еще?
— На борту есть еще пассажир, — напомнил он обо мне. — Вы предложили ей? Забываете об обязанностях! Я не за красивые глаза вам плачу.
— Да, господин Рудин, — пролепетала девушка.
Вот теперь все как всегда. Привычно и обыденно. У Рудина плохое настроение, у всех вокруг оно резко испортится. Предусмотрительно я забилась в дальний от него угол.
— Что вам предложить? Чай, кофе, алкоголь на выбор, — побледневшая блондинка-стюардесса от досады кусала ярко накрашенные губы.
— Мороженое, фрукты и зеленый чай, — я разглядывала модельной внешности блондинку, недоумевая, что босса не устроило в девушке.
Его любимый типаж: красивая, в рот ему смотрит. И мороженое принесла через минуту. Вкусное и не подтаявшее. Исполнительная. Охотница за деньгами? С таким характером как у него на что-то другое рассчитывать было бы странно. А он, похоже, рассчитывает на бескорыстие и искренние чувства. Убивать его точно будут бескорыстно, искренне при этом ненавидя.
Так размышляя, я не заметила, как уснула. Измученный мозг, пользуясь возможностью, тишиной и безопасностью, отключился. Пришла в себя от прикосновения к плечу стюардессы.
— Мы прибыли, госпожа Смирнова, прошу на выход.
Потянувшись, наскоро пригладила волосы и, подхватив пакет с вещами, направилась к выходу. Рудин ждал у трапа, разговаривая с высоким мужчиной. Обвела взглядом залитые огнями взлетно-посадочные полосы. Морозный воздух опалил щеки и голые щиколотки. С наслаждением вдохнула и улыбнулась абсолютно идиотской улыбкой, чувствуя как счастье наполняет каждую клеточку тела. Я буквально скатилась с трапа, и тут же попала в объятия мужчины. Он завернул меня в шубу, отстранил и вгляделся в лицо.