Любовь ювелирной огранки
Шрифт:
Эсфирь с чувством хлопнула себя по лбу.
— И почему мне самой это в голову не пришло!
Джета отходила от «кленового поцелуя» дольше положенного. И, когда ей предложили повидать Вершителя в одном интересном месте, была малость не в себе.
— Смотри, — сказала Юлиана, подводя ее к одному из экранов в амфитеатре. — Вон он где! На курорте. С красотками развлекается.
Тем временем Эсфирь, зайдя в кукольный мир сверху, под именем Мастера, старалась создать иллюзию жизни. Она дёргала окаменевшего Вершителя за ниточки, и его конечности двигались, глаза моргали, а рот открывался и закрывался. «Красоток»
Кирпиан предупреждал: затея рисковая и Джета может не клюнуть. Но Джета клюнула, отчасти благодаря тому, что мозги у нее всё еще плохо варили.
— Ведите меня к нему! — распорядилась она. И в тот же миг была телепортом доставлена на пограничье. Юлиану и Киприана Эсфирь решила переместить с ней за компанию: знакомые лица в незнакомой обстановке, как правило, снижают уровень стресса.
Никто не знал, как Джета поведет себя, оставшись один на один с колючей проволокой, затянутым тучами небом и неприветливой, тусклой пустошью. В ее распоряжении имелся Хаос, и если бы она что-то заподозрила, если бы успела воспользоваться ресурсами Хаоса, беды было бы не миновать.
Для пущей убедительности Эсфирь на невидимых ниточках подвела Вершителя к самой границе. Он деревянно помахал Джете из тумана. Рыжий уродливый карлик. Именно таким Джета его запомнила, когда видела в последний раз.
Она сделала шаг, другой, колючая проволока расступилась — и злодейка угодила в западню. Вершитель, которого она мечтала придушить, подлетел на ниточках к облакам и исчез. А Джету без всяких реверансов цепко ухватила за руку какая-то пластиковая дамочка-чревовещатель.
— О, новоприбывшая? — спросила дамочка, кутаясь в туман, как в саван. — Пойдем, пойдем. У нас для тебя приготовлено койко-место.
Железная изгородь сомкнулась с лязгом и шорохом. Тогда-то Джета окончательно протрезвела. До нее наконец дошло, что ее надули, и в ее глазах поселился страх человека, осужденного на пожизненную каторгу. Она трепыхалась, как пойманная рыба, пыталась вырваться и даже что-то кричала. Но крики тонули в белёсой мгле, движения становились всё скованней, и скоро она полностью пропала из виду.
— Против закона всемирного тяготения не попрёшь, — вздохнула Юлиана. — Зло притягивается ко злу. Потому и умножается. Хорошо, что у нас есть специальная зона для всего этого непотребства. Знаешь, мы ведь только что стали обладателями самого разрушительного в мире законсервированного зла.
— Какая же ты у меня замечательная, — сказал Киприан. Он подался к ней и легонько боднул в лоб, вынуждая губы раскрыться навстречу его губам.
— А еще бесстрашная и отчаянная, — шепотом дополнила Юлиана, прежде чем с головой окунуться в безбрежный поцелуй.
Глава 43. Верни мне эльфа
Волшебство покидало Ли Тэ Ри вместе с силами. Ему мерещилось, что он лежит не на кровати, а в лодке, и эту лодку немилосердно раскачивает на волнах. Прибор в шкатулке жужжал, как пчела над цветком. Пил жизненные соки, вливая их в Пелагею. Эльф краем глаза видел изменения в ее лице: кожа начала розоветь, ресницы затрепетали. Верный знак исцеления.
В какой-то момент он больше
Когда Пелагея очнулась, она обнаружила, что куратор покоится на соседней подушке ни жив, ни мёртв.
— Что ты с ним сделал? — приподнявшись на локтях, спросила она у Сильверина.
Тот парил под балдахином, расплываясь в жуткой демонической улыбке.
— Ты вернулась с того света, и я за тебя очень рад, — отозвался он, не переставая скалиться. — А этому парню повезло меньше.
— Верни его сейчас же! — потребовала Пелагея. И поняв, что не добьется от призрака ничего толкового, полезла в шкатулку. — Как тут настройки исправить?
— Эй, стой, погоди! — всполошился полтергейст. — Без меня не трогай.
Он налетел на Пелагею, обдав ее замогильным холодом, и показал, какие элементы в механизме подкрутить, чтобы компенсировать утечку энергии. Ли Тэ Ри шевельнулся и шумно выдохнул через нос.
— Эх, фея, а я так хотел заполучить тебя в единоличное пользование. Стать с тобой одной командой, сообща отравлять людям жизнь. Мечты, мечты… — разочарованно протянул полтергейст (и здесь он явно покривил душой). — Ты мне до смерти нравишься, вот правда. Но я же вижу, как ты привязана к этому дураку, вашему шефу. Да и он в тебе души не чает. Не хочу, чтобы ты страдала. Получай его обратно. А я, пожалуй, удовольствуюсь мелкой местью.
— Какой-какой местью? — сипло осведомился Ли Тэ Ри. Он попытался оторвать голову от подушки, но потерпел неудачу.
— Ах, ожил, голубчик! — осклабился Сильверин. — Ты приковал меня к иллюзии, шантажом вынудил проводить со стажерами занятия… Настала пора расквитаться. Что, ощущаешь слабость? — язвительно поинтересовался он. — Скажи спасибо своей фее, что дуба не дал. Я позволил тебе жить только потому, что она меня попросила.
Ли Тэ Ри попытался прожечь предателя взглядом, но того не проняло. Он взмыл повыше к потолку, чтобы не соприкасаться с простыми смертными, и вещал оттуда:
— Ты, шеф, больше не превратишься в грозного зверя. И с волшебством своим эльфийским можешь попрощаться. Всё чудесное из твоего кровотока мой аппарат выкачал и передал Пелагее. Впрочем, я же тебя предупреждал, и ты согласился. Так что нареканий быть не должно.
— Ох ты ж моя чудесная! — пробормотал Ли Тэ Ри, повернувшись к Пелагее и заключая ее в объятия. — Я чуть с ума не сошел.
— Отставить нежности! — взвыл призрак. — Вы вообще в курсе, что вам до счастливого конца как до луны? Шкатулка всего лишь отсрочила неизбежность, проклятье еще не снято.
Зарождающиеся улыбки что у эльфа, что у феи увяли на корню. В смысле, не снято? Это что ж теперь получается, радоваться рано?
— Ладно, — сказал Сильверин, подлетев к окну и наполовину просочившись сквозь стекло. — Я пошел. Моя миссия выполнена. Месть свершилась. Теперь я наверняка упокоюсь с миром. Ах да, напутствие… — опомнился он. — Шеф, будь ты неладен, слушай сюда: эльфийские снадобья тебе теперь не помогут. Ты будешь болеть и страдать, как самый обычный человек. И сгинешь со своей феей в один день. Так что в твоих интересах, чтобы она жила подольше. Благословляю вас, дети мои! — то ли шутя, то ли на полном серьезе проорал под потолком полтергейст.