Любовный треугольник

Савицкая Элла

Иногда я позволяю себе эту маленькую вольность – исподтишка наблюдать за ним. За тем, как он ведет разговор с официантами и барменами. При этом его поведение никогда не бывает высокомерным или надменным. Он строже его отца, требовательнее, это факт. Но полагаю, так и должно быть, если он хочет помочь ресторану выйти на другой уровень.

Иногда Давид спускается в зал и пьет кофе за столиком в зале, наблюдая за работой персонала или уткнувшись в монитор компьютера. Делая перерыв, выходит на задний двор и курит. Всегда серьезный, собранный, он так сильно

не похож на себя прежнего.

Не то чтобы Давид раньше отличался легкостью поведения, но сейчас… Сейчас он совсем другой. И так непривычно видеть его в обычной жизни.

Я чувствую себя воровкой, подглядывающей за ним. Но за это меня осудить нельзя…Наблюдать - единственное, что я могу делать безнаказанно.

Как Давид и обещал, он не позволяет себе лишнего в мой адрес. Собственно, как и я в его. Мы говорим только на рабочие темы и совершенно не касаемся личного. Так проще. Так… мы словно обычные знакомые.

Давид отвез отца в Ереван, а свою семью перевез сюда.

Видно, что влиться в дела ему непросто. Совершенно новая сфера, уровень ответственности.

Каждый день после пар я приезжаю в ресторан и помогаю чем могу. Вообще, Тигран Арманович оформил меня на должность его секретаря, и я делала всего понемногу: помогала ему в организационных вопросах, планировала встречи с поставщиками и разбиралась в насущных проблемах.

Точнее, корректировала всю эту деятельность. Основную часть работы, конечно Даниелян старший делал сам в виду моего неполного рабочего дня.

– Оль, не занята?

Давид заглядывает в помещение для персонала, где я делаю домашнее задание, когда выдаётся свободное время.

– Нет.

– Есть пять минут?

– Конечно.

– Пойдём.

Закрываю учебник, и отложив его на край стола, отправляюсь за ним.

Пройдя по коридору, мы входим в его кабинет. Давид садится за стол, а я закрываю дверь и занимаю кресло напротив.

Немного странно видеть вместо Тиграна Армановича его сына, но Давиду идет эта должность. Несмотря на сложность, он старается разобраться во всех мелочах, приезжает раньше всех, а уезжает позже, лично проверяет качество блюд и работы на кухне.

– Что-то случилось? – спрашиваю, заметив на его лице озадаченность.

Секунду поразмыслив, он встречается со мной серьезным взглядом.

– Да. Не знаю на сколько ты в курсе бухгалтерии…

– Вообще не в курсе. Этим вопросом я не занималась.

– Ясно. Тогда объясню. У отца приличный долг. Когда он узнал сколько на самом деле Демьян заплатил за реновацию ресторана, то взял кредит в банке, чтобы вернуть ему деньги.

Ничего себе…

– Я не знала…

– Думаю, даже Мари не в курсе, - Давид складывает руки в замок на столе, - Отец случайно узнал через этого самого дизайнера, который делал всю работу. И естественно его гордость не позволила ему принять деньги от Дема.

– Ого… - хмурюсь я.

– Но проблема в том, что долг нужно выплатить до конца года, потому что со следующего взлетят проценты, - задумчиво рассуждает Давид, -

Часть я смогу вернуть из своих сбережений, остальное нужно искать. Как ты сама видишь, прибыль в «Ахтамаре» слабая. Думаю, дело в узкой направленности меню. Я тут прикинул и решил, что хочу это исправить.

– Ооо, понимаю. Но Тигран Арманович был против, - качаю головой, - я тоже предлагала ему расширить разнообразие блюд. И еще убрать парочку, которые заказывают особенно редко. А заготовки для них занимают целую полку в морозильнике, которую можно было бы использовать иначе.

– Хм, - Давид встает и постукивая большими пальцами, обходит стол.

Становится в метре от меня, сосредоточенно о чем-то размышляя.

Я невольно снова засматриваюсь. На мужественные руки, покрытые тугими венами, на массивный циферблат часов на левом запястье. Выше взгляд не поднимаю.

– Сейчас моего отца здесь нет, и решения принимаю я, - произносит твердо, - если мы будем продолжать в том же духе и топтаться на месте, то так и продолжим тонуть.

Это факт… посетителей и правда не так много, как хотелось бы.

– Если ты готов рискнуть, то я тебя отговаривать не стану, - поддерживаю его решение.

– Вот и отлично, - хлопнув в ладони, он привлекает моё внимание, - Тогда скажи мне… по твоим личным наблюдениям, что нужно убрать?

Хороший вопрос… Надо подумать…

– Мммм, - задумываюсь, перелопачивая в памяти пункты меню, которые я уже выучила наизусть, - я бы полностью убрала кюфту. Денег на мясо уходит много, а блюдо заказывают единицы. Думаю, из-за того, что оно мало кому знакомо, да и не за тефтелями народ ходит в ресторан.

– Согласен, - потянувшись к столу, Давид берет планшет и делает заметку. – Хаш тоже за эту неделю заказали только раз.

– Да. Он очень жирный.

– И готовится долго.

– Точно, - подтверждаю, вставая.

Сама того не замечая, начинаю ходить из стороны в сторону, вспоминая что у нас часто портилось.

– Вычёркиваю, - говорит Давид, - Бастурма, манты?

– Нет, это разлетается на ура. Особенно манты. И шашлык.

– Да, их оставим, как главных представителей национальной кухни. Долму тоже. – летает пальцам по планшету, - Гату вроде берут нормально?

– Да. Её нужно оставить. Гату очень любят.

– Ты тоже любишь гату…

Останавливаюсь, словно споткнувшись о невидимый ковер и оборачиваюсь.

Схлестываемся с Давидом взглядами. По коже мурашки летят и приподнимают волоски.

– Люблю.

– Как и мясо с пахлавой. Но если скажут выбирать одно из двух - всегда не раздумывая выберешь мясо.

Застываю, чувствуя, как его слова теплом резонируют в грудную клетку. А потом у меня дыхание перехватывает. Резко и за одну секунду, как бывает обычно на большой высоте. Когда прыгаешь с банджи джампинга, опрометью летишь вниз, и от адреналина спазмирует голосовые связки. Настолько сильно, что даже крикнуть не удаётся. Вот и у меня сейчас также происходит потому, что Давид вдруг улыбается.