Люди государевы

Брычков Павел Алексеевич

— Намаялся ведь, поди, в дороге-то, может, поедешь с нами? Ежели верхом не хочешь, коляску пригоним…

— Сказал, не поеду! Назавтра ждите!

С недовольными лицами посланцы Бунакова двинулись к городу.

Ключарев подгадал так, чтобы прибыть ночью. Начинался 30-й день июля. Пристали недалеко от устья Ушайки. Он послал Андрюшку Викулина на воеводский двор за Осипом Щербатым. Через час воевода прибыл на дощаник.

— Слава богу, Михаил Наумович, вовремя ты к нам явился! Опасался я,

что живота лишусь! Всё под арестом держали, перед самым твоим приходом караул сняли у двора моего!.. Чаю, задобрить тя хотят! — едва поднявшись на дощаник, сразу стал жаловаться Щербатый.

— Да что тут у вас творится?

— Не сяду! От государева указу не отступлю!.. Днем приду к государевой съезжей избе, извещу тебя и Бунакова, когда придете, прочитаю обоим государеву грамоту. В ней же велено мне государевы дела делать с обоими воеводами!..

— Я государю не ослушник, буду дела делать совместно с тобой и Илейкой, хотя его лучше бы в железа заковать… Ничего, может, и будет так!..

За час до полудня Ключарев послал своих людей к воеводам и пришел к съезжей избе, закрытой и опечатанной Бунаковым. Первым явился Щербатый. Присели на лавку у завалинки и стали ждать. Через полчаса прибежал Андрюшка Викулин и доложил, что воеводу Бунакова известил, однако у него там совет и, когда он придет, не ведает.

Еще через полчаса к съезжей избе подошли казачий голова Зиновий Литосов, сыны боярские Василий Ергольский, Юрий Едловский, Степан Неверов, казаки Тихон Хромой и Остафий Ляпа.

— Михаил Наумович, воевода Илья Микитович Бунаков повелел тебе явиться к нему в съезжую избу на казачий двор Девятки Халдея и сидеть там с делами вдвоем! — сказал Зиновий Литосов.

Щербатый при этих словах презрительно усмехнулся.

— По государеву указу должен я сидеть в этой избе! — ответил Ключарев и показал рукой на запертую дверь. — И государеву грамоту должен прочесть обоим воеводам, как то в обычае…

— В обычае дьяки приезжали в город в день. А ты пришел втай ночью, с нами же не поехал и, по всему, спелся с Осипом! — зло оборвал его Ергольский. — Ступай к воеводе Илье Микитовичу!..

— Илья сидит не в указной государевой съезжей избе! А послан я в товарищи к князю Осипу да к нему, Илье, к обоим, а не к одному Илье!

— Илье Микитовичу сидеть в пограбленной князем Осипом съезжей избе неможно, да князю Осипу всем миров от воеводства отказано!.. — сказал Литосов.

— А государем князю Осипу от воеводства отказано?

Щербатый самодовольно оскалился.

— Будет о том государев указ! Федор Пущин подаст государю челобитные от всего города… — сказал Ергольский.

— Вот когда будет указ, будем его исполнять, а покуда у меня иной государев указ: сидеть мне с обоими воеводами! Коли я его не исполню, будет мне государева великая опала! Ступайте и скажите Илье, чтоб приходил в государеву съезжую избу!.. По-другому не будет!

— В

пограбленной съезжей Илья Микитович сидеть не будет! — отрезал Литосов и направился к выходу из детинца. За ним потянулись остальные.

— Уперлись служилые! — сказал Ключарев. — Осип Иванович, держи государеву грамоту у себя. Я же пойду пожитки с дощаника во двор свой перевозить…

На следующий день дьяк Ключарев опять пришел к съезжей избе и вызвал Щербатого и Бунакова. Вместо Бунакова опять пришел казачий голова Зиновий Литосов с десятком служилых людей.

Ключарев принялся уговаривать, чтобы Илья пришел в государеву съезжую избу и сидел бы у государева дела с князем Осипом и чтоб «розни меж себя не чинили».

Зиновий Литосов передал же от Ильи, чтобы дьяк пришел в новую избу. Ибо Григорий Подрез явил великое государево слово и дело на воеводу, да на насильство и разорение от князя Осипа подана государю от всего города челобитная. «И потому же их челобитью он, Илья, ныне от государева дела один и сидит, и со князем Осипом никакими мерами сидеть невозможно».

Пока препирались, у съезжей собралось еще около полсотни казаков.

— Ты на Борисово место прибыл, а Борис сидел с Ильей Микитовичем в новой избе, вот и иди на его место! — закричал Ляпа.

— Верно! Так! Не сидеть Осипу у государевых дел! — раздались одобрительные голоса.

— Братцы казаки, мне государев указ сидеть с обоими воеводами вместе! Боюсь опалы государевой!

— Скоро Федор Пущин привезет указ по нашему челобитью, чтоб не сидеть князю Осипу у государевых дел!

— Покуда указу нет, с одним Ильей сидеть не буду!

— А ежели с Ильей сидеть не будешь, то не дадим тебе ни подьячих, ни денщиков и ни в чем тебя слушать не станем! — прокричал Василий Ергольский.

— Верно! Верно!

Ключарев помолчал, потом неожиданно подошел к Юрию Тупальскому и ткнул его пальцем в грудь.

— Ты противишься государеву указу?

— Не противлюсь… — растерянно пробормотал Тупальский.

— Не противишься, дабы мне сидеть с обоими воеводами?

— Не противлюсь…

Он стал опрашивать остальных по одному. Но большинство молчали. Вместе с Тупальским согласились с указом сыны боярские Дмитрий Копылов, Матвей Хозинский, Григорий Пущин и братья Лавровы — Семен, Иван и Петр.

— Есть среди вас разумные люди! — торжествующе возгласил Ключарев.

Собравшие угрожающе загудели. Остафий Ляпа крикнул:

— Они изменники, а не разумные люди! Бей их, братцы!

Он подлетел к Юрию Тупальскому и ударил его под дых. Тупальский согнулся в поясе, подбежавший Иван Петлин коленом пнул в лицо. Тупальский упал на землю, его стали пинать ногами. На других «непротивщиков» тоже посыпались тумаки.

— Не бейте безвинных, не то объявлю на вас слово и дело! — Ключарев оттолкнул от Тупальского Петлина и Ляпу и повел избитого к своему двору.