Люди и чудовища. И прибудет погибель ко всем нам

Ива Кристина

— Я знаю, что вы хотите сказать, — сказал колдун. В его глазах засверкала дьявольщинка, оттого и у Богомира поднялось настроение. — Почему я ничего не делаю? Я вам отвечу: не вижу в этом смысла. Пытаться решить конфликты бесполезно, потому что я не настоящий Хаокин. А делать что-то для себя мне не охота.

— Даже не попрощаешься с любимой?

— Жестокий вы человек, — рассмеялся Хаокин. — Сначала хотите убить, а потом маните. Нет. Воскрешать Иви я не буду.

— Но так я же не о ней говорил. Думаешь, почему ты стал персонажем моей книги?

— Я брат Элеон.

— Нет,

ты человек, который спас Ариадну.

— Вы говорите глупости. Я не люблю ее.

— Но что-то между вами есть.

— «Что-то» — лишь росток чего-то на потом…

— …но не залог удачи на сейчас? — досказал Богомир. — А ты попробуй. Чего тебе бояться?

— А вы думаете, я боюсь?

Богомир отыскал Элеон, обнял ее на прощание и пошел к Дине.

Королевский дворец изменился. Одна его половина перестала существовать и сверкала золотом. Королева безуспешно пыталась заполнить вещами пробелы. Рядом бегали дети.

— Дина, мы пришли за тобой, — осторожно сказал Богомир. Она повернулась. В глазах Королевы стояли слезы, но она пыталась их сдержать. — Твой муж умер, мне очень жаль…

— Я знаю, — перебила его Королева. — Но я держусь. Стараюсь. Ради них. — Она указала на детей. — Пока живы наши дети, всё еще не так плохо.

— Да они же умерли давно! — рассердилась Дина. — А ты вообще не была их матерью. И человеком тоже. Ты дух. И мы пришли, чтобы ты сделала нас людьми молодыми. И дом дала.

Богомир покачал головой.

— Не так в лоб… — прошептал он.

— Я не понимаю, — сказала Королева Богомиру. Он вздохнул.

— Мы выяснили, как выйти из Игры. Просто уничтожаешь всё, что есть на твоей клетке. И выход — он за этими декорациями. Но ты дух и сможешь покинуть это место только с людьми. Поэтому мы предлагаем сделку. Ты выходишь вместе с нами, а взамен…

— Я не хочу. Мои дети умрут? Тогда я не согласна.

— Они не твои дети…

— Это не значит, что я их не люблю.

— Мне тоже жаль моих персонажей! — сказал Богомир. — Они мне как родные стали. Особенно троица эта. Но а что поделать? Они ведь не исчезнуть до конца, понимаешь, они станут частью тебя…

— Нет, — сказала Королева.

Богомир и Дина безуспешно пытались переубедить Королеву, но она не поддавалась ни на уговоры, ни на угрозы. Тогда Богомир сменил тактику. Он подошел к детям и начал с ними говорить. Сначала о всякой ерунде, но потом он нашел нужный вопрос.

— Ют, так почему ты решила уйти из Игры? Почему бросила своих друзей в прошлый раз? Особенно после смерти Джека.

Ют посмотрела на Богомира удивленно. Королева обеспокоенно подошла к дочери и хотела увести ее.

— Наверное, поняла, что пора взрослеть, — ответила девочка. Королева отпустила руку дочери и присела на колени рядом с ней.

— О чем ты, милая? — спросила Дина.

— Ну… Этот мир, да, он прекрасен. В нем возможно всё. Но он ненастоящий. Я пришла в Игру, чтобы спрятаться от того страшного, что есть в реальности. От болезней, от смерти, от судьбы. Но от них не спрячешься. Случайность — и Джека нет. Они могли закончить играть на пять минут раньше, и ничего бы не было. Но так уж вышло. И со мной могло бы быть. Не сейчас, так через сто лет,

не через сто, так через двести. В любом случае этот день бы настал. Так какой смысл прятаться? Я и так убегала от реальности слишком долго. Я поняла, что пора взрослеть. Пора взглянуть правде в глаза: ты не моя мама, моя мама давно умерла. Из вещей у меня один резиновый сапожек, на мне лежит страшное проклятие, и я умру молодой.

— И чего ты добилась этим в итоге? — прошептала Королева.

— У меня была семья. Муж, дети. Может, этого и мало. Но мы любили друг друга и понимали. И… я сделала всё, что могла.

— Милая… моя. — Королева грустно улыбнулась и с трепетом поцеловала девочку в лоб, затем крепко сжала ее и поглотила.

Глаза и рот Королевы засверкали золотым светом. Богомир сжал руку Дины. Королева вспыхнула и снова стала прежней.

— Дина. — Богомир со страхом подошел к ней. — Ты в порядке?

Королева взглянула на него и поднялась с колен.

— Не Дина. Я Справедливость, дух этой Игры. Нам нужно к Серому.

— Зачем?

— Мы уходим из Игры. Не думал ведь ты, что он сможет остаться здесь без меня? К тому же шанс вытащить духа вместе с еще одним человеком увеличится. И я обдумала ваше предложение. Не три желания. Одно. Услуга за услугу.

— Одно? — прошептал Богомир и посмотрел на Дину. В ее глазах застыла злость. — Хорошо. Дина будет человеком. Вот наше желание.

— Ладно, — строго сказала Справедливость. — Идемте.

Она хлопнула дважды — и замок, и Максим в мгновение разрушились, стали светом. Игроки вышли с клетки. Дина прильнула к Богомиру и с улыбкой сказала:

— Не волнуйся, я не брошу тебя, когда стану человеком. Ты ведь знаешь, что я тебя люблю.

— Знаю, — ответил Богомир и снова посмотрел на Справедливость. — Серый не уйдет. Он не хочет.

— Придется убедить.

— Это так важно? — рассердился Богомир.

— Это чрезвычайно важно. Для кого я, по-твоему, создала этот мир? Он призвал меня тогда. А теперь пора вытащить его.

— Ты так странно говоришь о Сером.

— Думаешь, он просто ребенок?

— Он тоже дух?

— Нечто большее, — многозначительно ответила Справедливость.

Игра XXXI

Серый сидел на спине длинношея и глядел вдаль. Лунный кот терся ему о ноги, оставляя после себя блестящую пыль. В полумраке мальчик видел сотни людей на поляне. Лица их расплывались и только некоторые оставались четкими. Среди сохранившихся — лицо Короля.

— Еще один мир умер, — сказал Серый. — Целый мир, целая вселенная. И сотни, тысячи таких миров исчезает каждый день. И ни один из них не возвратить. Мы можем бесконечно в своем разуме воссоздавать образы умерших, но они не оживают там. Нам никогда не передать ту непосредственность, ту живость, что была в человеке. Что ты думаешь о коралловых рифах? «Я ненавижу море», — ответил он после тяжелого дня. «Да я просто обожаю плавать около них!» — сказал он, влюбившись. «Я думаю, они очень опасны», — ответил он в иной раз по непонятным мне причинам. А будь он жив сейчас, как бы он относился к коралловым рифам? А я не знаю. — Серый обернулся.