Люди и чудовища. И прибудет погибель ко всем нам
Шрифт:
«И куда же это мы идем? — грустно думал Богомир и смотрел на Короля. — Сначала ты поливаешь грязью Дину, потом Серого. И с такой уверенностью…» Внезапно у Богомира по спине пробежались холодные мурашки. Он испугался Михаила.
Из всех игроков Король казался самым обыкновенным. Ну мужик. Ну женат. Ну пьет. Он самый неподозрительный и это подозрительно. Рассказал трагическую историю и думаешь втереться в доверие?
— Долго еще? — пробормотал Богомир, но Михаил его не услышал. Тогда Богомир сказал громче: — Почему ты так уверен на счет него? Почему, например, не Дина?
— Я эту желтоглазую тоже подозреваю, —
Богомиру не понравилось, что Михаил мыслит его фразами. «Порядок ничего не значит, — решил про себя Богомир. — Дух легко мог притворяться одним игроком, потом сделать вид, что умер, вернуться в Игру под видом другого игрока». Он пробормотал:
— А почему ты сам э-э-э… как Дина, ничего не придумываешь и редко выходишь из замка?
Михаил прокашлялся. Богомир заметил, что у собеседника тоже мурашки.
— А сам-то ты как думаешь?.. — спросил он и нервно растер руки. — Ух как холодно! — рассмеялся. — Просто-о не люблю я это всё. Эти игры и выдумывать что-то. Знаю, как это смотрится. Я в мире, где исполняются мечты, — торжественно произнес он и проглотил: — но я несча… Когда я жил с Венерой, нужно было постоянно что-то делать, придумывать. Но здесь это не имеет смысла. Зачем что-то создавать, если всё уже есть? Это наводит тоску. Вот как бы я ни любил Динку, ее замки, дурацкие сады — ну кому это надо? В реальном мире у меня была цель — я жил ради семьи, детей. Жить надо, чтоб быть полезным людям. А так… бессмысленно. И эти игры — ну только время занимать. И то, что Серый бегает, всякие награды, очки получает — ведь это же тьфу, ерунда. Он как вошел в Игру босым мальчишкой, так им и остался. Ты спрашиваешь: почему? Я отвечаю: потому. Осточертела жизнь в этой бессмысленной Игре.
Богомир слушал его и мысленно соглашался с каждым словом, уже забыв свои опасения.
— Мы тут даже… детей завести не можем. А какой тогда смысл? Ведь мы не вечны. Даже в Игре. Только я бы хотел оставить после себя человека, а не цветочки в саду. Кому они нужны?
Внезапно Богомир уткнулся в черный железный забор, которого не было мгновение назад.
— Вот где оно! — обрадовался Михаил. — Хотел тебе показать, раз такой любопытный. Кладбище кошмаров.
Богомир тревожно взглянул на Короля и присмотрелся. Туман и кромешная тьма стояли за забором, а дальше простиралось огромное мертвое поле, конца которому не было. Трава там не росла, птицы не летали. Посреди поля возвышалась черная овальная башня с железной дверью.
— Я сам туда не ходил, — сказал Михаил, — но рассказывают, что, если тебя мучают кошмары, нужно запереться в башне до полуночи и лечь спать. В это время снаружи появятся монстры, чтобы испугать тебя. Но если выдержишь до утра, твой кошмар окажется на кладбище и больше не будет тебя мучить.
Богомир внимательно слушал Михаила. Чужие кошмары — это хорошо. Это то, что нужно. Что, как ни страхи, позволяет заглянуть вглубь души человеческой? И день рождения Королевы как раз кстати…
Игра VI
Золотокрылые бабочки порхали над темно-синим озером. Длинными языками к ним тянулись змееныши на ножках. Богомир сидел на террасе у лачуги Серого, ждал, пока мальчик принесет
Внезапно птица чихнула огненным пламенем, и лесные обитатели всполошились. Вороны взмыли черной воронкой в небо, скрывая свет луны и звезд. Из норок повылезали звери. Даже рыба в пруду была недовольна всеобщим переполохом и баламутила воду. Встрепенулся и Богомир. Какой все-таки живой мир Серого — мир вечной ночи, наполненный столь чудными тварями.
Богомир не хотел, чтобы мальчик возвращался — старику нравилось сидеть на террасе, слушать тишину доисторического леса. Он устал. Если дворец Короля с Королевой — это дом, где можно жить, то клетка Серого — игровой уровень, где постоянно надо куда-то лезть и что-то делать.
На прошлой неделе они ходили смотреть коллекцию призов мальчика. Сначала поднимались на гору, потом проползли сто метров, искали ключи в песочной ловушке... Коллекция призов у Серого оказалась внушительной. Костюм, который позволяет на легком уровне проходить игру. Дополнительная жизнь. Кисть, с помощью которой можно отменить изменения на игровом уровне. Одноразовая кисть, чтобы вносить эти изменения, и другие вещи. Но зачем столько испытаний, чтобы добраться до наград? Серый хочет их от кого-то спрятать?
— Понравилась кружка? — сказал мальчик, выйдя из хижины. Он подсел к Богомиру и положил ногу под себя. — Это мне подарили. Если хочешь, можешь взять себе.
— Не нужно, — сказал Богомир и убрал кружку на стол.
— Я принес карту Игры.
Мальчик положил шахматную доску на стол, рядом с чайником. На черно-белых клетках вырастали целые миры: городки, инопланетный космос, хрустальный дворец, даже библиотека Богомира. Перемещаться между клетками оказалось не так просто — каждый раз теряешь очки. А уж если тебе нужно на другой конец доски, а ходишь ты на одну клетку вперед, как пешка, путешествие может занять целый день. Серый придумал несколько фишек, чтобы не терять время. Он заплатил триста тысяч и прыгал по клеткам «конем» (буквой «Г»), а еще купил двери между отдаленными частями доски.
Карту игр Серый принес неслучайно. Он рассчитывал пойти куда-нибудь вместе с Богомиром. Но старик не хотел даже двигаться и после уговоров вообще обиделся и замолчал. Мальчик тоже стих.
Фонарь покачивался на крыльце. Теплый ветер трепал волосы. Где-то вдали недовольно шептались лисицы. Вдруг рядом с террасой из гнезда выпал птенчик. Богомир вскочил, чтобы помочь ему, но Серый придержал гостя.
— Не нужно, — сказал мальчик, и руки его чуть спали с груди Богомира.
— Почему? — Богомир враждебно уставился на Серого.
— Я не хочу ими управлять. Если мы поможем или… помешаем... — Глаза его по-звериному скользнули на змею, что подползала к птенцу. Богомир снова дернулся, но Серый схватил его за руку. Змея резко набросилась на птенчика и проглотила его. — …Они не будут свободными.
— Ну что ты делаешь! — Богомир вырвался от него. — Теперь оживи птенца.
— Не могу. Разве можно воссоздать жизнь такой, какой она была? Со всеми движениями мысли и чувствами на протяжении целого существования. Можно сотворить копию. Но копия — это уже начало другой жизни.