Люди и чудовища. И прибудет погибель ко всем нам
Шрифт:
На кладбище кошмаров не оказалось могил. Только мертвая земля. Идя по ней, Богомир пытался понять, почему здесь так неуютно. На землю вылили что-то ядовитое? Этот яд причинит вред человеку? Мне? Или же здесь проклятие какое-то? И каждый раз Богомир прерывал поток мыслей: «Стоп. Хватит. Бояться нечего. Это место — лишь чья-то выдумка».
Богомир с трудом открыл огромную железную дверь и запер ее на засов с другой стороны. В башне было темно и сыро. Места мало, хватало только на камин и двуспальную кровать. В камине уже лежали дрова, а на кровати — свежее постельное белье. Богомир подумал: «Что я вообще
«Это самая глупая идея, что могла прийти мне в голову, — размышлял он. — Как чьи-то кошмары помогут выбраться из Игры? Нужно было остаться. И вот теперь я один в башне, на которую скоро нападут жуткие твари. Уйти уже не успею».
Клонило в сон. Но спать нельзя. Нужно дождаться демонов и выйти наружу. И вот стрелки часов пересеклись на двенадцати. Богомир тут же услышал жуткий рев снаружи, и по спине прокатился холод.
Старик пошел к выходу, но что-то так сильно ударило в громадную дверь, что она накренилась. Богомир отскочил в сторону. Как этот возможно? В нее ударили еще раз и еще. Дверь заходила ходуном. Богомир струсил и отбежал к камину. А в дверь стучали так, словно ее сейчас вышибут. Кто-то скрежетал когтями по железу, выл, кричал истошно, как если бы его разрывали на части. Богомир вжался в стенку. Кошмары страшны, но разве они могут причинить вред? Или могут?
Шум резко стих, и мир погрузился в тишину. Только сердце громко стучало в груди. Нужно выйти. Богомир кое-как поднялся. «Ведь ты же хотел сюда. Так будь мужчиной». Он подошел к двери, стал открывать засов. Резко убрал руку — испугался, что в дверь снова станут ломиться. Но снаружи было тихо. Богомир поднял засов и оперся на дверь, толкая ее вперед. Через тонкую щель игрок посмотрел на то, что происходит снаружи. Тумана стало еще больше, так что ничего не видать. Тихо. Только изредка слабый шорох приближался к Богомиру. Старик вздрагивал и закрывал дверь. Он и сам не понял, как ему хватило духу выйти на улицу.
Сначала было страшно, но потом... ничего не происходило. Игрок просто шел по пустому полю, не зная, где конец его и край. Богомир один. Никого нет. Он всё еще слышал этот шорох и шел на звук. Затем увидел силуэт, подбежал ближе. Это маленькая девочка плакала. Почему?
— Мои глаза съели черви, — сказала она и раскрыла ладони, в которых лежали объедки глаз. Богомир попятился.
Резко из тумана выскользнула щупальца, схватила девочку — малышка взвизгнула, и ее унесло в туман. Голос девочки тут же замолк. Богомир побежал за ней, начал звать, но ни ребенка, ни монстра не было.
От бешенства ему хотелось даже плакать и просто уйти отсюда, но он не мог найти забор. Поле казалось бесконечным.
Перед Богомиром появился призрак с обезображенной, полуотрубленной головой.
— Ты убил меня, — сказал он.
— Я? — пробормотал Богомир. — Как ты умер?
— Я закрою тебя в коробке, и ты будешь лежать рядом с моим мертвым телом.
Призрак за шиворот схватил Богомира и начал тащить его в землю. Не успел игрок опомниться, как появилась Дина. Она воткнула в спину призрака нож. Дух засветился и стал просто мальчишкой. Смуглым. С сиротским взглядом.
— Покажи нам свою идею, — сказала Дина, глядя в глаза
— Я умер, и тело мое гнило у коробки с Игрой.
— И это страшно? — спросила Дина. — Кто ты? Как тебя зовут?
— Я умер, — упрямо твердил он. — И тело мое гнило у коробки с Игрой. Ты боишься? Боишься! Я никуда не денусь сам. Даже Ют понимает это. Даже Ют уйдет.
— Кто такой Ют? — вмешался в разговор Богомир.
— Я умер, — как заведенный, говорил мальчик, — и тело мое гниет у коробки с Игрой…
Призрак не сообщил больше ничего нового, и Дина смахнула его со словами: «Ты теперь свободен, кошмар. Лети к своему хозяину».
Игроки отыскали калитку и вышли за пределы кладбища. Богомир не смел поднять глаз на свою спасительницу, он весь трепетал. Дина была поразительна. Как она одолела этот кошмар! Ни страха, ни сомнений. Какой холодный убийственный взгляд! Дина была олицетворением самой жизни и силы, способной подчинять эту жизнь. Богомир шел рядом с Диной, и ему казалось, что он и сам наполняется этой энергией и теперь ничто не сможет его одолеть.
Они завернули к руинам старого замка. Выдолбленные на камне имена, подписи, сердечки, оранжевое солнышко.
— Почему вы все не умеете жить? — спросила Дина и резко повернула к Богомиру голову, так что красные волосы ударили ей в лицо. — Вы в месте, где есть всё, но страдаете какими-то лишними эмоциями и совершаете лишние поступки. Жить надо так, чтобы тебе всегда и везде было приятно.
— Все мы? Даже Серый?
Дина задумалась.
— Да. Даже он.
— Ну а ты сама? Ведь ты не была счастлива, когда твоя семья погибла. Значит, не всегда можно быть счастливой.
— Вокруг меня не было никого. Сейчас люди есть.
— Ты производишь впечатление человека, который не зависит от других.
— Зависеть? Не понимаю, о чем ты. Зависеть можно от дома. От алкоголя. И от еды. От погоды. Кажется, от всего. Почему тогда я произвожу впечатление того, кто не зависит от других? По-моему, это глупость. Я завишу от других.
— Ладно, я понял…
— Мне показалось, это прозвучало как упрек. Почему я должна не зависеть от людей? Мне этого стыдиться?
— Всё, идем. Нас заждались…
Серый за это время успел поругаться с Михаилом. Королева вмешалась в их конфликт. В итоге теперь она рыдала. Михаил ее утешал. Серый сидел рядом и угрюмо смотрел на Короля. Богомир тоже подошел к Королеве.
Губы красноволосой Дины раздраженно вздрогнули. Девушка сказала, что ей стало хуже и она пришла попрощаться. Пожала руку Михаилу, который неодобрительно на нее посмотрел; Серому, который никак не отреагировал; обняла Королеву и посоветовала ей не переживать; а затем подошла к Богомиру, упершись носочками в его ноги. Он инстинктивно сжался, как если бы перед ним стоял тигр. Зрачки Дины расширились, взгляд стал голодным. Она хотела поцеловать Богомира, но, вспомнив что-то, взглянула на Королеву рассерженно. Голова Богомира была чуть наклонена вперед, томный взгляд. Дина закрыла свой рот ладонью и страстно впилась в нее. На лицах Серого и Михаила появилось отвращение. Королева шмыгала носом и отрывисто вбирала воздух в легкие. Дина прекратила целовать свою руку, перевернула ее и приложила к губам Богомира.