Люди и положения (сборник)

Пастернак Борис Леонидович

– Пока нет дядьки, я тебе вот что скажу: если ты будешь мешать, поезжай завтра же. Не только делом – мыслью. Мы надеялись, что ты увидишь и сам поймешь и пойдешь с нами. По тайне благочестие. Тогда весь план перестраивался бы. Этого не случилось.

– Я поеду, – упавшим голосом отозвался Глеб.

– Глебенок, не плачь, не унывай! Жалко на тебя глядеть, какой ты большой дурак, – подошел к нему Никифор.

– Ты – чудовище!

– Я знал, что ты все время так и думаешь обо мне, хотя и любишь всегда; кое-чего не добираешь – самую малость.

– Оставь свою теорию в голове.

– У тебя другая мысль: «Оставь мне этих двоих и иди… на Хитров». Я, дорогой мой, оглохну и пропаду в такой стране дурацкой, а если жить, так – дышать и слышать… Хитров – хитер – он на это не пойдет; он ко всякой вони приучился. А этих двух я знаю и крепко их люблю; мы можем думать вместе, радоваться и умереть. В этом вся штука. Ты не хочешь, и ради тебя – чтобы дать тебе почувствовать себя, мы, может быть, делаем сейчас вот много ненужных вещей. Ты тоже в этом механизме не последняя шпулька, своим упрямством. [Неужели ты – студент, а не человек? Вот вопрос, который меня интересует. Моль учебников съела тебя – изжевала.] Энциклопедист.

– Пожалуй, я не могу быть таким дикарем, как ты.

– Скажи, вернее – ты этого не мог и раньше, и потому это клеймо так и пристало к тебе. В тебе нет дарованья. Боишься остаться банкротом, отказавшись от искусственных зубов.

Вошел Николай.

– Вот весь сказ. Теперь рассуждай и принимай решенье: большей любви, чем сейчас была во мне к тебе, нигде, никогда не встретишь.

– Ну, парнята, раздобыл!.. – Он поставил чайник и достал из кармана красноголовую полбутылку и сверток сельдей и огурцов. Хлеб принес под мышкой.

Достали кружки и уселись у стола. Немного оживились.

Всем досталось по полкружки водки и по огурцу.

– Глебенок, вот что я тебе, дорогой, должен сказать: пощадил я тебя сегодня, когда не выклеил ему лбишку – этому пузырьку из «Народного труда». Студент, но мерзавец, и остальные такая же дрянь… Преклоняться перед наукой умею, но перед наукой опыта и если это – теория, так в дело; а все остальное – вещь подпольная, комнатная – мозговой бред – барство. Подожди-ка, еще сбегаю за полбутылкой: на вас не рассчитывал, – улыбнулся он.

– Я пойду, – встал Никифор и вышел.

– Подожди, дядька, одну минуту; все это знаю наизусть, что ты скажешь, и ты-то, конечно, будешь прав, а не Никифор, о котором тоже можно сказать, что это – из области подпольного бреда и никого не касается. Скажи ты мне одно: думал ты о детях и как решил, если это серьезно?

– На этот раз подумал, хотя те-то, идя за «царя и отечество», не думали об этом. Устрою. Есть подпольный союз – будет помогать до переворота. А потом – пенсия.

– Да что ты думаешь, я так и сдался; мне не в первый раз этим ведать… – Он запнулся и помрачнел.

– То есть… что это. Я не понял: о ком ты. Разве ты стрелял кого-нибудь?

– Ну да, стрелял!

– Я не знал. Ах, правда, у тебя что-то на Дальнем Востоке, помню, тебе не хотели дать солдатское жалованье, как инвалиду.

– Не то! Ну, да не важно!

– Ну да, не важно. Как же ты думаешь?

– Что ты входишь во вкус или…? Скажи прямо, Глеб: – не станешь поперек дороги? Стыдись! Ведь нас три головы, твоя одна: мы, может быть, чище втроем-то обмозговали. Как ты?

– Нет, не стану. Завтра уеду.

– Дядька, не имеешь права, – сверкнул <…>

1917

Диалог

Лица диалога: Субъект. Чиновник полиции. Лефевр .

Чиновник полиции . Это называется у нас кражей.

Субъект . Я знаю.

Чиновник полиции . Кража преследуется законом.

Субъект . Здесь? В данный момент?

Чиновник полиции . Везде. Во всякое время.

Субъект (бросается к окну). Где? Я не вижу.

Чиновник (спокойно) . Оставьте эти штуки.

Субъект . Собственность? Я читал. Я знаю. Я знаю географию. Виновато не мое невежество. Виной всему – рассеянность. И привычка.

Чиновник . Вот именно. (Внушительно.) Пагубная.

Субъект (хладнокровно) . Опять вы не поняли. Я забыл, что за границей. (Пауза.) Дело было за городом. Везли арестантов. Впрочем, началось после. Знаете, там спуск к лодкам. Черная косая тень. Смоленые заборы, парусина. Народу собралось (глубокое вздыханье) не рассказать. (Вздох; пауза.) Видите ли (комкает какую-то бумажонку и, опустив голову, рассматривает ее) , вас, верно, ставит в тупик секрет моего воздействия на ваши массы?

Чиновник (за писаньем, рассеянно, без видимой связи). Да. В вас сразу узнаешь иностранца, чуть заговорите.

Субъект . Я разделяю ваше изумление. Но странности моего выговора – ничто в сравнении со странностями (подымается).

Чиновник . Лефевр, держи!

Субъект . Зачем вы кричите?

Чиновник . Куда вы? (Спокойно.) Это – моя жена.

Субъект . Мы тут кричим. Правда, это в конце коридора. Но все-таки. Она ни разу не обернулась. Она глуха?

Чиновник (раздраженно). Она готовит. Она стоит у плиты, вы слышите? (Спокойней.) Но вы мастер заговаривать зубы. Признаете ли вы себя виновным?

Субъект . Конечно. Рассеянность – порок. Естественный у человека на чужбине.

Чиновник . При чем тут рассеянность?

Субъект . Там спуск. Толпа растянулась до самых лодок. Запомнил корму с надписью «Дюгонь».

Чиновник . Лодка Фабра. Прекрасно. Дальше (оба вслушиваются )…

Субъект . Когда я кончил, посыпались вопросы. Им предшествовало восхищение. Сразу догадались, откуда я. Заинтересовались. Стали спрашивать: «Ваша профессия?» Я не успел ответить. «Ваш заработок?» Я ответил движением руки. Указал на них, на себя, на море.

Чиновник (перебивая) . Вздор. Что вы имели в виду при этом?

Субъект . Ситуацию. Отношения. Их положенье кругом меня, мое – среди них, положенье каждого из них среди…

Чиновник (взмахнув ручкой) . Так вы проповедник? (Собирается зачеркнуть строчку в протоколе.)

Субъект . Оставьте, что вы? У вас верно написано. Я – то, чем назвался. (Заходит за спину чиновника.)

Чиновник (оборачиваясь). Отойдите, пожалуйста. Вот ваше место.

Субъект . Так вот. Тогда… (Оба вслушиваются.)

Чиновник (нервно). Ну – что вы тянете? Тогда… Не отвлекайтесь (пауза, затем совершенно спокойно). Это – наш знакомый.

Субъект ( выразительно, с расстановкой). У нас этого не бывает.

Чиновник (возмущенно). Это вас не касается. Не ваше дело. (Оба вслушиваются).

Чиновник . Сейчас. (Захлопывает бюро, встает.) Лефевр, смотри за ним. (Уходит. Слышны долгие удаляющиеся шаги по коридору.)

Лефевр и Субъект . (Молчат. Субъект читает номер местной газеты. Улыбка снисходительного сожаления.)

Лефевр (преодолев смущение). Я давно хотел спросить, что это за язык – священно-славянский?

Субъект (поправляет) . Церковно-славянский.

Лефевр . Церковно-славянский. Это вроде латинского? Это ваша латынь?

Субъект . Это древняя форма нашего языка. Сколько вы дали за этот велосипед?

Лефевр . Это – подношенье. Я – борец.

Субъект . Где же чиновник? Надоедает дожидаться.

Лефевр . Придет. Сегодня суббота. Он в Леклозо собирается. К сыну.

Субъект . Очень рад.

Лефевр . Нет, вы не смейтесь. Я не зря сказал. Он вас долго не задержит. Торопится на дачу. То есть вас задержат, конечно. Нельзя. Закон. (Молчание.)

Лефевр (мечтательно). На даче хорошо сейчас. Я семью всегда помещаю куда-нибудь на лето. Благодаря сбереженьям. Здесь – пыль, духота. Ну, море, конечно. Но такая даль! И загажено. А в городе…

Субъект . Оставьте. Что она вам дурного сделала?

Лефевр . Да, правда. (Машинально.) Как начнешь о даче говорить, рука невольно как-то к окошку тянется. И давишь… Это мясная, зеленная… Разносчица заразы… Вот он идет. Что это вы?

Субъект . Ногу натер. (Стучит носком стянутого сапога по краю стула, вытрясая песок.)

Чиновник (входит с часами в руках) . Что это вы?

Субъект . Берегом набилось. Сейчас.

Чиновник . Ну. Я тороплюсь. Рассказывайте. (Садится.)

Субъект . Вообразили, что я со шляпой обойду их. Стали вытаскивать кошельки. Между тем дело было после обеда, на мне было все чистое, я возвращался с купанья.

Чиновник . Так что же? Не понимаю.

Субъект . У меня не было никаких потребностей в тот момент.

Кроме одной.

Чиновник . Какой?

Субъект . Потребности производить.

Чиновник . Ну? Что ж вы остановились?

Субъект (не понимает).

Чиновник . Что производить?

Субъект (только теперь сообразив). А. Понимаю. Это несущественно. Производить – ну, впечатление, скажем. Это моя специальность.

Чиновник пожимает плечами, смотрит на Лефевра, который отворачивается, фыркает в клетчатый платок и отходит к окошку.

Чиновник (кусая ус, нервно). Прекрасно. Прекрасно. Итак. Позвольте. Но нас не это занимает. Нас интересует нечто иное. Нас…

Субъект (захватя воздуху, чтоб выложить все сразу до конца; возбужденно). Вот что. Я забыл, что за границей. Дома это так у нас делается. Всякий отводит душу в работе. Как бы вам объяснить. Вот. Как у вас телеграф, водопровод, газ, так труд у нас. Повсюду проведен. Станции. Аппараты. Человек играючи живет. Производит. Мимоходом. То тут, то там. Где день его застанет. Где в горючем состоянье он попадет на искру. Хорошо. Никто с ним не расплачивается. Это – абсурд. Этот абсурд прикрепляет к месту. Ваш человек – место на пространстве человечества. Его точка. А у нас он…

Чиновник . А у вас?

Субъект . А у нас – его состоянье. Состоянье человечества. Степень. Градус его кипенья.

Чиновник . Ну, дальше. Лефевр, саквояж мой, пожалуйста. А потом кликнешь фиакра. Ну, дальше. Все это я знаю. Нас это не занимает. Нам интересно…

Субъект . Знаю. Дело было вечером. В другом конце. Мне понравилось расположенье рынка. Перед этим я был у моего французского издателя…

Чиновник . Чего вы смеетесь?

Субъект . Вспомнил церемонию приема. Правда, до того мы были незнакомы. Только по переписке.

Чиновник . Ну?

Субъект . От ужина отказался. Не хотелось есть. Какого труда стоило! Насилу уговорил его. Уговорил все-таки. Стали убирать. Мы убирали портьеры и ковры. Некому было. Консьерж ушел со двора. И прислуга. За делом объяснял ему <устройство> подвешенных насаждений и преломленных…

Чиновник (быстро). Читал! Вы молодцы там! Да. Хорошо, положи, Лефевр. Вот тут. Куда ты? Нет, погоди. Не надо. Ступай. Я сам найму. Рано. Ну, продолжайте. Послушайте. За уборку вы могли получить три франка, а прочти вы доклад о рефракционных культурах ячменя, и все триста собрали бы. А зимой, так тысячу. Верное слово. Ведь и это чертовски интересно. Но теперь в городе ни души. К вечеру все бегут отсюда. Да. И не было бы надобности (мнется; тихим бархатистым голосом) – воровать.

Субъект . Когда доро́гой назад я опять попал на рынок, почувствовал вдруг, что голоден. Чудная площадь. Хорошо, что глухие стены. Окна все бы портили. А так, вы заметили? Впечатленье, будто у облаков – головокруженье и они избегают смотреть вниз. Вы заметили? Стараются избегать. Но лишь взглянуть, разом темнеет в глазах. Быстро меркну т ведра, чепцы торговок – простите, уклонился. Так вот, я почувствовал голод. Забыл, что за границей. Выбрал дыню. К булочнику там наискосок. Зажигали уже. Ну поднялся крик. Дальше вы сами знаете. Наше государство – живой банк. Ничего не может быть проще. Тело и дух. ручались, что где-то, – где именно – не важно, сделаны были ими посильные вклады в этот день. А то бы они роптали. Тогда б я не чувствовал голода. Тогда б я попал в больницу.

Чиновник (волнуясь). Ну, ну, – я вас слушаю. (Восхищенно.) Ты понимаешь, Лефевр? Я всегда восторгался вашей системой. Но здесь вы подчинены общим законам. Что, Лефевр?

Лефевр. У нас это бы не привилось.

Чиновник (рассеянно). Да. (Субъекту, порывисто.) Ну. Продолжайте. Как биржа, говорите вы?

Субъект . Важно то, что были вклады сделаны. Где? На этой планете, под этим небом. Так вот, под этим самым небом мне и предстояло сделать выемку. Потребность – лучший учетчик. У нас страшно развилось чувство природы. Нас бросает в моральный озноб, когда мы находим температуру человечества ниже той, какую оно приобретает с сообщенья ей нашей. Ежедневно просыпаешься в состоянье горенья, с запасом жара, и невозможно не отдать его. Так наступает охлажденье. Тут идешь запасаться новым теплом. Все равно куда. Это – биржа жарообмена. У вас это называется чувством долга. Мы без этого задохнулись бы. У вас это называется обязанностью трудиться, социальной справедливостью. Моральные пластыри на больных местах. Дикое мясо. У нас эти места омоложены. Вот видите. (Показывает.) Эти ногти не стали когтями. А эти – копытами. Боялись – все набросятся на приятное. И что же. Вы сами знаете. Вот. (Кивком ссылается на газету.)

Чиновник . Да, да. Впрочем, поживем, увидим.

Субъект . Одним нравится разнообразие. Ходят по разным мастерским. Это – бывший человек. Он вырождается. Редчает. Другие – рабы своих особенных задатков. Это – будущие породы. Каждое новое поколенье умножает несходства. Сегодня еще это – племена. Завтра это будут расы. Когда-нибудь – разновидности высшего животного. Еще поздней – разные миры. Не бойтесь. Мы знаем. У нас уже есть ручательства. Я вижу, вы торопитесь.

Чиновник . Да. Лефевр, фиакра, пожалуйста. (Лефевр уходит.) Послушайте. Скажите, зачем вы покинули такую страну? Ведь это лучшее место в мире. Я не понимаю поездок от вас к нам. Я не понимаю ваших соотечественников, путеше…

Субъект . А я понимаю. Я объясню вам. Я люблю мою родину так, как… Ах, знаете, до умопомешательства порою! Так у нас любят все. А как у нас любят! Ведь это будущее вселенной! Ведь это будущее сквозит во всем. Все гениальны, потому что как лен отдают всего себя, до последнего волокна ему, его ткани. Найдите мне посредственную кошку? Бездарную ласточку? А чтобы дать, чтобы быть в состоянии дать, берут все, что могут взять. Оказалось, что в состоянии гения человечество вносит утраченный баланс в шатающуюся жизнь. Она не колеблется у вас только оттого, что она пала, лежит и еще не поднялась.

Чиновник . Ну да, тем непонятнее мне. Как можно уехать оттуда. И при таком… (не находит слова) патриотизме.

Субъект . Родина. О, как я люблю ее. А что это значит! Ваши любящие вот. Вот, видите. Этот дом и забор. Да подойдите же. Ну.

Чиновник (усмехается). Зачем. Ну да, я знаю их. Нечего смотреть. Dix parcelles [56] . А внизу. En vente. Courtois. V. L. [57] 63807. Во сне скажу.

Субъект . Вот видите. Пока они целы – стоят рядом. Стоят давно и долго еще простоят.

Чиновник . Да. Распродаются вяло.

Субъект . Вот. У вас любовь – в расположенье. Виноват, это двусмысленно, в местоположении, хотел я сказать. В местоположенье двоих среди множества. Оседлость духа и без того неподвижного. А у нас человек находит себя там, куда его занесла та сила, которая бродит в нем. Куда его забросила буря. Иногда она бросается в руки и в ноги, в грудь; а иногда – в голову. В последнем случае человек ищет одиночества. Вам многое неизвестно. А мы видали лбы, пылавшие от любви к женщине. Буря заносила их на Марс. Вот как именно любовь к родине приводит нас по временам за границу.

Чиновник . И все же, я не понимаю ваших. Вот и N. приехал.

Субъект . Да. Я знаю. Он – в Дьепе.

Чиновник . Нет, здесь.

Субъект . Как? Здесь?

Чиновник . Да. Вот, дайте-ка сюда газету. Я найду сейчас. Ну, вот. Пожалуйста.

Субъект . Вот чудно! Верно… Верно… Писал знающий.

Лефевр . Весь квартал обошел.

Чиновник . Ах, да! Нынче они ведь бастуют. Ну, делать нечего. Отправлюсь пешком. А вам придется посидеть денек. Это ведь не от меня зависит.

Субъект . Здесь?

Чиновник . Нет, при арестном доме. Вас отведут.

Лефевр . Я отведу вас.

Чиновник . Ну, я еду. До свиданья. Не взыщите. Я тут ни при чем. До лучшего будущего.

Субъект . Всего хорошего.

Чиновник уходит.

Лефевр . Ну, собирайтесь, сударь.

1917

Безлюбье Глава из повести

У него был брат. Это он, скрипя по снегу, обошел дом и, скрипя по мерзлым ступенькам, поднялся на крыльцо и стал стучаться, как стучится человек в дом, обметаемый со всех концов бураном, когда вьюга леденит его кулак и, свища и завывая, орет ему в уши, чтобы он стучался чаще и сильней, а то как бы не… а меж тем сама дубасит в ставни, чтобы заглушить его стук и сбить с толку обитателей.