Люди на болоте. Дыхание грозы
Шрифт:
полог. Никто не заметил, когда он подошел, и никто не знал, как он сумел
догадаться, что здесь может понадобиться его совет, но никто и не удивился
тому, что он здесь, что он советует. Много ли было в Куренях дел без
Андреевых советов.
– В Юровичи, - повторил он поучительно.
– Дохтор
Янушкевич там есть. Та-скать, светило на весь свет! В Мозыре знают...
.
– Можно и к дохтору, - согласился отец.
– Кони у Евхима добрые, в
момент
– Донесут-то донесут, - загадочно покачала головой мачеха, - а только к
добру ли... Знахарка - дело верное...
Всякий знает...
– Темнота наша! Выдумываем черт знает что!
– Андрей начал злиться.
Горячо сказал Ганне: - Езжай, не сомневайся! От любой хворобы враз
вылечит. Только, следовательно, чтобы не поздно приехала!
Старый Глушак, который тоже подошел и слушал, отозвался строго:
– Не опоздаем, если надо будет!
Чувствовалось, старик с трудом скрывал злость на Рудого: приперся,
наставник голопузый, сует свой нос! И на Чернушек смотрел не очень
приветливо, и Ганной был недоволен: сама работать не работает, да еще
всяких подсказчиков водит!
И Чернушки и Рудой, чувствуя эту Глушакову неприязнь, быстро начали в
неловком молчании расходиться.
Только Ганна не повиновалась старику, как бы даже и не считала его
недовольство стоящим внимания: жила только своей тревогой, которая была
выше всего, одна повелевала ею.
Попробовала накормить маленькую, но та грудь не взяла. Запахнув полог,
очень обеспокоенная, решительная, Ганна направилась к Евхиму, который с
жадным рвением вымахивал перед собой косой. Остановилась перед ним, глядя
колючими, сухими, недобрыми глазами, требовательно сказала:
– Горлянка, может, у нее!
Евхим устало развернул плечи, откинулся немного назад - хотел размять
одеревенелую спину.
– Еще что выдумаешь!..
– Посмотрел бы, какая она!..
– Смотрел уже... Нет у нее никакой горлянки... Застудилась, потная -
вот и вся горлянка...
– Задыхается ж!
– Простудилась - вот и дышит так...
Он провел рукой по косе, стер прилипшие мокрые травинки Ему, видела
Ганна, хочется кончить этот разговор.
Однако она будто приказала:
– К дохтору в Юровичи надо везти! Там есть, говорят, хороший дохтор!
– Надо дак надо, - вдруг согласился он. Тут же повел взглядом в сторону
отца, добавил: - Подождем только до вечера...
– Чего ждать!
– Подождем, - твердо сказал он.
– Посмотрим...
Евхим опустил косу в траву, как бы дал понять, что разговор окончен.
Некогда тут
Вечером дочурке не стало легче, и, когда похлебали борща в потемках,
Евхим сказал старику, что надо что-то делать Степан сразу ухватился за эти
слова - заявил, что надо сейчас же ехать в Юровичи или в Загалье.
– В Юровичи или в Загалье!
– Старик, кряхтя, поднялся, бросил жестко, с
упреком: - Сено вон гниет!..
– К утру можно вернуться...
– Вернешься! Пустят они!.. Месяц потом держать будут! Да скажут еще:
одну малую не можем, а мать с ней нужна. Чтоб ухаживала! А матери, скажут,
возить надо еду, каждый день!..
– Не скажут! Обойдусь я, если на то...
– Я могу, если что, сбегать, - сказал Степан.
– Дорога не далекая!..
Отец даже не глянул на него.
– Обойдешься!
– В старике все росло раздражение.
– Ето теперь
говоришь-т-обойдешься, а посидишь, выгуляешься...
– Где ето я выгуливаться буду?! Что вы говорите!
– Знаю, что говорю! "Где, где буду?" Известно где, там, куда везти
просишь! Куда ехать советуют советчики всякие...
– Боже мой, разве ж вы не видите ничего!
– Ганна была в отчаянии. Ее
глаза влажно заблестели. В страхе, в горе выпалила: - Или вам все равно,
что... будет!
– Ето тебе все равно!
– вскипел Глушак.
– Вот нажил невестку на свою
голову. Ето ты не видишь ничего!
– Задыхается ж совсем!
– теряя последнюю надежду, что старик
смилостивится, крикнула Ганна.
– Не задохнется!
– крикнул и старик.
– Вы всё загодя знаете, - запротестовал Степан.
Вот же дитятко: нету того, чтоб уважить, поддержать отца, - тоже на
отца броситься готов.
– Знаю!
– злобно глянул на Степана старик. Он тут же сдержал себя, с
достоинством и мудростью человека, который знает, как все должно идти,
просипел рассудительно: - Бог захочет - дак будет жить... А как не захочет
– дак никакой дохтор не поможет...
Халимон стал бормотать молитву, креститься.. Ганна, слушая это
бормотание, подумала с неприязнью: молитва одна, видно, - чтоб погода
хорошая была завтра!..
Она нарочно не смотрела на Евхима, который, опираясь на телегу,
посверкивал цигаркой, - душила обида на него.
Хоть бы слово замолвил, поддержал! Тяжело было начинать разговор с ним,
но все ж не выдержала:
– А ты, ты - что ж молчишь? Или тебе ето... пустое?
Он не спешил отвечать. Огонек цигарки заискрился и раз и второй, прежде