Люди с чистой совестью
Шрифт:
Ковпак вопросительно взглянул на разведчицу.
– Каже, что не герман он, - пояснила Ганька.
– Ага. А кто же ты? Ты хто? Румын, чи що?
Солдат молчал. Руднев подошел к нему.
– Имя? Намен?
Он посмотрел на Ганьку, она ему подморгнула.
– Я есть словак валечник. Вояк.
– Чешский солдат?
– спросил Базыма, вспоминая чехов по австро-германской войне.
– Ано, ано, - обрадовался вояк.
– Не понимаю, - отозвался Базыма.
– Ано, яволь, да, эгэ ж...
– сразу на всех языках забормотал
– Славянин, - сказал как бы про себя Руднев.
– Всех против нас собрал Гитлер.
И вдруг солдат зарычал, как волкодав при запахе приближающегося зверя.
– У... Гитлер... У валька... война - у чешска матка сльозы... Гитлер это - шволочь.
Ганька весело засмеялась.
– О, такое он мне всю дорогу говорил. Так он того Гитлера сволочив всю дорогу... Так сволочив...
– Добровольно пришел?
– спросил ее Ковпак.
– Пристал за городом. Говорит: дивичка... веди до партизан... Я уже и так и сяк... Щоб не провалить дела, думала уж - заведу в кусты... и отчаянная девка, как недавно гранату, выхватила откуда-то из рукавов финку.
– А он руки цилует, горькими слезами плачет. Ну, от и привела, - пряча финку, оправдывалась перед командирами она.
– Йо, йо, хороший дивичка, русска дивичка, - подтвердил солдат.
– Добровольно к нам пришел. Не боялся, значит, партизан?
– еще раз спросил Ковпак.
– О, о, партизан!!! Корошо! Герман - капут! Гитлер - шволочь, опять закипятился солдат.
– Сарны?
– спросил его Руднев и повел к карте.
– Ано. Сарны - валька, война... Сарны - полк словаков... гарнизон, - тыча себя пальцами в грудь и показывая на карту, говорил словак.
– А германов?
– спросил Базыма.
– Германов нет было, до вечера. Вчера эшелоны пришли, - он показал на пальцах четыре эшелона.
– эсэс... У-у-у, шволочь.
– Ага, верно. Я на вокзале была. Выгружались эсесовцы, подтвердила Ганька.
– А может быть, они проездом?
– высказал надежду Войцехович.
– Нет. Я обратно уже по огородам выйшла. На всех дорогах нишпорят, а на заставах машины и танкетки стоят.
– А ну, выйди с ним в сени, - сразу резко оборвал беседу Ковпак.
Ганька, комендант и словак вышли.
– В лоб теперь не возьмем, - потер бритую щеку комиссар.
Базыма согласился.
– Снаряды на исходе, - осторожно поддакнул он.
– И окружением тоже...
– продолжал комиссар.
– И патронов не густо...
Руднев мрачно вглядывался в карту.
– А его нужно раздавить. А раздавить мы не в силах, - и комиссар грохнул кулаком по карте.
– Одно ясно: ни в лоб, ни путем окружения взять мы его не в силах, - сказал сидевший до сих пор молча Ковпак.
Он лег на карту животом, надел очки и стал шарить взглядом по карте вокруг да около Сарнского узла. Руднев сделал знак командирам, и все застыли не дыша, чтобы кашлем или неосторожным словом не помешать командиру. А он, как зверь вокруг добычи, - делал круги все больше и больше, захватывал взглядом сотни километров.
Все облегченно вздохнули.
– Крест. Поставить крест на Сарнах... О тут, и тут, и здесь, - и командир ставил знаки в тех местах, где железная дорога пересекала извилистые реки.
Руднев уже подхватил его мысль:
– Правильно... Подорвать мосты! Сколько? Четыре?
– Можно и пять, - показал Ковпак на карте.
– Обрезать концы, - детализировал замысел Руднев.
– Обрубить щупальца со всех сторон, в одно время, в один час, чтобы сразу застопорить движение с запада на восток. Не дать немцам обходных путей на юг, на север. Полностью вывести узел из строя на подступах к нему.
– О це и буде - Сарнский крест, - встал из-за стола, отряхиваясь как после сложной борьбы, Ковпак.
– В одну ночь должны взлететь на воздух мосты. Это сложно... Надо пять самостоятельных групп, пять командиров, - сомневался Базыма.
– Командиры у нас есть, - крикнул на ходу Ковпак.
Базыма продолжал думать вслух:
– Связь конными исключается, ракетами тоже.
Он измерил по карте расстояние - 50-80 километров!
Руднев немного насмешливо "поддержал" начштаба:
– И между соседями, выражаясь фронтовым языком, десятки километров территории, занятой противником.
Ковпак сплюнул и стал крутить цигарку.
– Да тут и сам чорт не разбере, кто кому соседи и где тут фронт, а где тыл...
Руднев громко засмеялся:
– ...и где фланги... Да, трудно определить тактическую сущность этого дела. Операция не фронтом, а крестом. И каждый из командиров, повернувшись лицом к центру, то есть к своему объекту, будет иметь двух соседей справа, одного слева и одного в центре... Поняли, хлопцы?
– А той, що в центре, со всех сторон окружен врагами и четырьмя соседями сразу... Чудно... и правильно, - Ковпак засмеялся и запалил цигарку.
– Разработать надо каждый шаг, самое главное - это кого выделим на каждый мост. Рассчитаем маршрут и привлечем местных людей для разведки и оповещания, - ходил он по хате, дымя самокруткой.
– Кого же выделим?
– Главные силы в центре - наш отряд пойдет... Антоновка - Цымбал, Домбровицы - Бережной, Матющенко - на юг!
Руднев добавил, не забывая о пятом мосте:
– На Горынь - Кульбака...
Дело в том, что железные дороги в Сарнах перекрещиваются: с севера на юг - из Барановичей в Ровно и с запада на восток - из Ковеля в Киев. В Сарнах они встречаются и расходятся на все четыре стороны. А в нескольких десятках километров от узла дороги пересекают большое количество рек. Одновременным взрывом четырех-пяти мостов на подступах к Сарнам решалась судьба узла, хотя он сам оставался нетронутым.
В одну ночь должны взлететь на воздух мосты, и злой "паучок" должен надолго прекратить свое существование. Так родился замысел операции, и так же точно она должна была быть выполнена.