Люди с чистой совестью
Шрифт:
Раненый связной при последних словах Цымбала порылся за пазухой и протянул комбату листок с радиограммой. Как бы оправдываясь, добавил:
– Я в бою был... От тут радист вам передавал...
– От черт... чего же ты?
– Цымбал схватил радиограмму.
"Отходить на город, демонстрируя наступление на гарнизон. Задачу с мостом выполнить при возможности. А противника обмануть обязательно. Ковпак. Руднев".
Подбежал командир резервного взвода. Он волновался, ожидая момента, когда комроты решит бросить его в бой.
Цымбал, схватив автомат, на ходу отдавал приказания
Связной заковылял, забывая о ране, на фланг растянувшейся роты.
Цымбал говорил командиру резервного взвода:
– Читай... Сейчас рота выходить из боя будет. Задача тебе прикрывать отход... Постой!
– Он быстро вынул карту и нарисовал на ней стрелки: ложный удар вдоль дороги и действительный - по городу... Даже успел полюбоваться своей работой. Такую уверенность почувствовал он после получения радиограммы.
– Так, еще подправим. Подрисуем окружение города.
Показывая свою работу, он спросил комвзвода:
– Понятно будет? Теперь задача, - он вложил карту в планшет: Надо, чтобы эта планшетка немцам досталась. Отут мы ее бросим... Только, чтобы наши не подобрали... Нет, лучше будешь отходить последним и бросишь.
Бой приближался, Цымбал пожал руку комвзвода.
– Отходят. Ну, прикрывай. Смотри, планшетка чтобы у немцев была... Эх, жалко карты... Ну, ничего не поделаешь.
Лесом отходили бойцы. Несли раненого. Цымбал крикнул:
– Хлопцы, даешь на город! Хлопцы, ура!..
Рота подхватила...
Заработали пулеметы прикрывающего взвода.
Выходящие из боя на бегу валились в сани и вскачь неслись за Цымбалом. Впереди ротной колонны, стоя в санях, он балансировал с вожжами в руках, лихо свистел и кричал:
– За мной, галопом, гайда, хлопцы!
Раненый связной свалился ничком в солому командирских саней. Он видел только спину командира, мимо нее мелькали сосны, кусты, и бешеным галопом бежала по верхушкам сосен луна вслед за ротой Цымбала, словно взбесившийся фашист, пытающийся перехватить его на пути к Сарнам. Противник снял большую часть охраны с мостов на помощь сарнскому гарнизону. Таким образом, Цымбал своим маневром помог остальным четырем группам и блестяще выполнил задание, опоздав сам на полтора часа.
Вечером Ковпак созвал командиров, выслушал их доклады и положил на карту правую руку с покалеченными еще в первой мировой войне двумя пальцами. Загребая рукой по карте, он как бы захватывал в горсть города, мосты и дороги, сжимая кулак над картой, словно в нем был кусок творога. Казалось, что сейчас из немцев сыворотка потечет.
– Заждить ще трохи, хлопци. Дочекаются гитлеровцы в этих лесах та болотах, пока им жаба цыцьки даст!
...Экзамен на зрелость партизанские офицеры выдержали. Кто же были они, эти люди, осуществившие по частям столь сложную операцию?
Цымбал - сержант родимцевской дивизии, которая в эти дни дралась в Сталинграде, а он за тысячу с лишним километров от нее перерезал важный нерв врага.
Кульбака - кооператор, председатель потребительской кооперации города Глухова Сумской области, участник финской кампании. Он организовал партизанский отряд и вначале действовал самостоятельно,
Бережной - разведчик Красной Армии. Парашютист. Молодой чернобровый украинец, веселый и жизнерадостный. Он прекрасно ориентировался на местности. Его полюбили ковпаковцы за веселый нрав. Особенно его любили разведчики.
Из этих людей, как из многих других, выковались в дальнейшем прекрасные командиры полков, батальонов ковпаковской дивизии.
Гитлеровцы забесновались. Разведка донесла, что на местах разрушенных мостов они организовали перегрузку вагонов. Чтобы помешать им и в этом, мы сразу выслали засады, которые обстреливали места перегрузки, пускали под откосы поезда с материалом для ремонта мостов. Разведка доносила, что это успешно начатое нами дело под корень подсекло представление даже наиболее отсталых крестьян о том, что немцы непобедимы. Мужики охотно принимали наших разведчиков, сообщали им последние данные о противнике, ходили по заданию нашей разведки в Сарны и другие городишки, узнавая все, что нам было нужно.
Там же, на большом двухсотметровом деревянном мосту у Домбровицы, сожженном Бережным, произошел комический эпизод, который очень насмешил нас.
Когда Бережной шел на мост под Домбровицей, он взял в ближайшем селе проводниками двух стариков, которые, поняв, что за люди, куда и зачем их ведут, особенно рьяно взялись показывать партизанам дорогу. Они многозначительно подталкивали друг друга в бок и всю дорогу закатывались тихим смехом, в лицах представляя, какие удивленные рожи будут у гитлеровцев, когда они наутро увидят, что случилось с мостом. Один из стариков сбегал за топором и пилой и стал пилить телеграфные столбы и рубить проволоку связи. Мост наши партизаны подорвали, а потом зажгли. Старички восхищались их работой и долго провожали диверсантов. Разведка, прибывшая через несколько дней проверить результаты диверсии, рассказала, что произошло там на следующий день.
Из Сарн на место диверсии выехала немецкая техническая комиссия и, подъехав к тому месту, где раньше был мост, увидела только торчавшие над водой его обгоревшие ребра.
Комиссии уже знакома была диверсионная партизанская работа, и это зрелище не особенно ее поразило. Но что это за большие круглые шары, почти касаясь воды, свешиваются на длинных веревках с обгоревших ребер моста? Кто-то из членов комиссии хотел подойти поближе, но его остановили.
– Не трогайте, может произойти несчастье.
На следующий день приехала другая комиссия и установила, что мост можно было бы восстановить за две недели, если бы не эти странные круглые желтые предметы, угрожающе повисшие над водой. Решили запросить высшее начальство, и только в третий раз сопровождавший комиссию местный полицай, понявший, наконец, что так затруднило немцев, пошел по обломкам моста, подтянул на канате загадочные предметы, оказавшиеся обыкновенными тыквами, снял их и положил к ногам недоумевающей комиссии. На ломаном немецком языке он объяснил им, что это за вещи, и, не выдержав, громко рассмеялся. Начальник комиссии, типичный толстый немец, не мог простить ему этого смеха и мудро решил: