Люди сороковых годов
Шрифт:
– А я так и не знал, что вы здесь, - говорил Вихров, - но вы, конечно, служите здесь?
– Да, я тоже вместе с другими занимаюсь по устройству новых судебных учреждений.
– И слава богу, что вас выбрали!
– воскликнул Вихров.
– Человека более достойного для этого трудно было и найти; но сядемте, однако; здесь можно, надеюсь, сидеть?
– Можно!
– отвечал Марьеновский, и оба приятеля уселись несколько в стороне.
– Прежде всего объясните вы мне, - начал Вихров, - как вы
– Кто ж с ним не знаком в мире служебном и деловом!
– отвечал с усмешкою Марьеновский.
– Но скажите лучше, как вы с ним знакомы?
– Очень просто: он товарищ мне по гимназии; я вместе с ним жил...
– Вот что!..
– произнес Марьеновский.
– Он, впрочем, и без этого любит быть знакомым с артистами и писателями.
– Но неужели же он в самом деле государственный человек?
– Еще какой! На петербургский лад, разумеется.
– То есть умеет подделываться к начальству.
– О, господи! Про какие вы ветхие времена говорите!.. Ныне не то-с! Надобно являть в себе человека, сочувствующего всем предстоящим переменам, понимающего их, но в то же время не выпускающего из виду и другие государственные цели, - каков и есть господин Плавин.
– Но в сущности, однако, что же он?
– В сущности ничего! Господин, кажется, очень любящий комфорт и удобства жизни и вызнавший способ показывать в себе человека весьма способного.
– Но в чем же именно эти способности его состоят?
– продолжал расспрашивать Вихров.
– Главное, я думаю, в том, что все эти новые предположения, которые одних пугают и смущают, а другими не совсем сразу понимаются, он так их сумеет понизить и объяснить, что их сейчас же уразумевают и перестают пугаться. Он в этом отношении очень полезен, потому что многое бы не прошло, что проходит через посредство его.
– Но зато и вреден тем, что оно проходит так, как он понимает.
– Да, по большей части далеко не так, как было вначале, и удивительное дело: он, кажется, кандидат здешнего университета?
– Кандидат!
– подхватил Вихров.
Марьеновский пожал плечами.
– Учили, что ли, их очень плохо, но, верьте, он ничего не знает: все, что говорит, - это больше выслушанное или накануне только вычитанное; а иногда так проврется, что от него пахнет необразованием.
– Именно необразованием, - подхватил Вихров.
– Пахнет необразованием, - повторил еще раз и как-то досадливо Марьеновский.
– А скажите, нет ли у вас в товариществе Захаревского - правоведа?
– Нет, но он служит в другом месте и занимает очень видную должность.
– Он очень честный человек... и юрист, должно быть, хороший.
– Да, только внешний отчасти, неглубокий.
– И вы видаетесь иногда с ним?
– Очень часто даже!
– Не передадите ли вы
– Непременно скажу и, я думаю, даже вместе с ним и приеду к вам.
– Пожалуйста!
– воскликнул Вихров, крепко пожимая его руку.
Марьеновский после того встал.
– Ну, я и домой, мне еще работать надо, - сказал он и потихоньку вышел из гостиной.
По уходе его Вихров опять очутился в совершенном одиночестве. Под влиянием всего того, что слышал от Марьеновского, он уставил почти озлобленный взгляд на хозяина, по-прежнему гордо стоявшего и разговаривавшего с двумя - тремя самыми важными его гостями.
"Неужели же никогда этот господин не обличится, - думал он, - и общество не поймет, что он вовсе не высоко-даровитая личность, а только нахал и человек энергический?" Воздавай оно все эти почести Марьеновскому, Вихров, кроме удовольствия, ничего бы не чувствовал; но тут ему было завидно и досадно.
Посреди такого размышления к нему подошел Эйсмонд.
– А что, не пора ли нам и по домам?
– шепнул он ему.
– С великою радостью, - отвечал Вихров, и оба они тоже потихоньку выбрались из комнат и отправились.
– Поедемте к Донону ужинать, - вот где вы с женой ужинали!
– сказал как-то особенно развязно генерал.
– Хорошо!
– согласился Вихров.
Генерал бойко и потирая с удовольствием руки вошел в отель.
– Водки, братец, нам поскорее, водки!
– говорил он, садясь перед одним столиком.
– Садитесь и вы, пожалуйста, - прибавил он Вихрову.
Тот уселся против него.
– Ну-с, что же нам съесть? Жена очень хвалила, вы тогда ужинали салат из ершей. Сделай нам салат из ершей.
– Слушаю-с, - отвечал ему лакей.
– Потом котлеты, что ли, паровые.
– Не прикажете ли бараньи котлеты?.. Есть настоящая кушелевская баранина.
– Давай, давай; в клубе едал кушелевскую баранину, хороша очень!
Затем они начали ужинать; генерал спросил шампанского, и когда уже порядочно было съедено и выпито, он начал как бы заискивающим голосом:
– Я вот, Павел Михайлович, давно хотел с вами поговорить об одной вещи, - вы вот и родственник моей жене и дружны с ней очень, не знаете ли, что за причина, что она по временам бывает очень печальна?
– Совершенно не знаю и даже не замечал, чтобы она была особенно печальна, - отвечал Вихров, немного уже и сконфуженный этим вопросом.
– Есть это, есть! Дело в том, что вы и сами в отношении там одной своей привязанности были со мной откровенны, и потому я хочу говорить с вами прямо: у меня есть там на стороне одна госпожа, и я все думаю, что не это ли жену огорчает...