Люси Салливан выходит замуж
Шрифт:
— А что тебе хочется найти в женщине?
— Ну, к примеру, все то же чувство юмора. И было бы неплохо, если бы мне не приходилось всегда за все платить.
— Дэниел, ты же никогда не был жадиной! — удивилась я.
— Так и есть, деньги меня не очень волнуют. Но она ни разу не угостила меня стаканом пива, не пригласила на ужин, а это, согласись, неприятно.
— Но, может быть, это вызвано финансовыми затруднениями, — предположила я, сама понимая, что такое маловероятно.
— Я и не требую, чтобы меня накормили в каком-нибудь
— А помнишь, она организовала в твою честь ужин?
— Помню. И еще я помню, что почти все делали вы с Шарлоттой.
Вечер Больших Хлопот вспомнился мне во всех деталях.
— И каждой из нас пришлось оплатить треть расходов, — добавила я.
— И мне тоже, — сказал Дэниел.
— Что? — не поверила я своим ушам. — И тебе тоже? — Оставалось только восхищаться наглостью Карен. — Ты знаешь, она ведь могла взять плату и с Саймона, и с Гаса, — воскликнула я. — И заработать на этом мероприятии кучу денег.
— Ну, с Гаса она вряд ли получила хотя бы фунт, — усмехнулся Дэниел.
Я не сказала ему, чтобы он оставил Гаса в покое и не смел неуважительно отзываться о нем. Ведь мы целый час провели, критикуя бывшую подружку Дэниела, так что это было только справедливо — разрешить ему один выпад в сторону моего бывшего парня.
— И она никогда ничего не читала, кроме одного дурацкого журнала, где есть только фотографии разных леди и виконтесс.
— Печально, — согласилась я.
— Лично я предпочитаю тот журнал, где печатают статьи о мужчинах, которые рожают детей, и о женщинах, мужья которых оказались извращенцами. Как он называется, а, Люси?
— «Нэшнл инкуайрер»?
— Нет, женский.
— «Мэри Клер»?
— Точно! — Дэниел пришел в возбуждение. — Обожаю этот журнал. Ты читала тот репортаж о женщинах, которых посадили в тюрьму за нелегальные аборты? Кажется, это было в февральском номере. Господи, Люси, представляешь…
Я перебила его:
— Карен читает «Мэри Клер», я точно знаю.
— Да? — Дэниел запнулся на полуслове, глубоко задумался, а потом сказал: — Нет.
— Что нет?
— Все равно я думаю, что не люблю ее.
Я радостно засмеялась. Ничего не могла с собой поделать.
— В общем и целом, — грустно подытожил Дэниел, — все сводится к тому, что Карен наскучила мне.
— Опять?
— Что значит опять, Люси?
— Ты то же самое говорил про Руфь — что тебе стало с ней скучно. Может, у тебя синдром рассеянного внимания, и тебе все быстро надоедает?
— Нет. Ты-то мне не надоедаешь.
— Ни я, ни автогонки. Но это не показатель, так как ни я, ни автогонки не являемся твоими подружками, — сострила я.
— Но…
— А та таинственная новая женщина, которую ты еще не смог затащить в постель — она тебе пока не наскучила? — спросила я ласковым голоском.
— Нет.
— Дай ей немного времени, Дэниел. Месяца через три ты будешь жаловаться, что засыпаешь
— Может, ты и права, — сказала Дэниел. — Ты часто бываешь права.
— Хорошо, что ты это понимаешь, — похвалила я его. — А теперь отведи меня куда-нибудь, где хорошо кормят. Только не в пиццерию.
Пиццы я наелась с Гасом. Одним из его основных недостатков была неприязнь ко всему иностранному, особенно к мудреной заморской кухне. Единственным блюдом, которого он не боялся, была пицца.
Мы пошли в индийский ресторан, находящийся неподалеку.
За ужином я намеревалась поделиться с Дэниелом своими мыслями и чувствами о Гасе, но все мои попытки завести серьезный разговор провалились. Каждый раз, когда я задавала Дэниелу вопрос, он начинал петь песни о еде. Что, конечно, было по-своему очень мило, но мне хотелось излить сердечную боль. Мою сердечную боль. И кроме того, Дэниел не умел петь. В отличие от Гаса. Зато с Дэниелом я могла не опасаться, что к концу вечера останусь без пенса в кармане. То есть были и у него свои плюсы.
— Как ты думаешь, не слишком ли много времени мы с Гасом проводили вместе? — спросила я после того, как официант поставил перед нами миску с рисом пилау.
— Рис пилау, рис пилау, — фальшиво затянул Дэниел на мотив какой-то популярной песни, узнать которую я не смогла. — Не знаю, Люси, правда не знаю, — проговорил он между двумя тактами.
Такая веселость не была свойственна Дэниелу. Хотя… наверное, я просто забыла. Раньше с Дэниелом действительно было очень весело. Так было до того, как мои соседки начали заглядываться на него. И тогда мне стало не до веселья: все свое время с Дэниелом я тратила на его воспитание. Что поделаешь: больше некому было сказать ему правду, все остальные женщины только льстили и заигрывали с ним.
— А мне кажется, что нам надо было пореже видеться. Хотя это он настаивал на наших встречах, не я…
— Твоя очередь, — не дал мне договорить Дэниел. — Теперь ты спой что-нибудь.
Так мы и не поговорили. В конце концов я сдалась, и мы отлично провели время, большей частью — в конвульсиях от хохота. Другим свидетельством удавшегося вечера было то, что люди за соседним столиком жаловались на нас официантам. Я не могла припомнить, когда я в последний раз так смеялась. Кажется, в июле был один похожий вечер с Гасом.
А когда я вернулась домой, то оказалось, что Карен не поджидала меня у входа, а мирно спала у себя в комнате.
Это было одним из благоприятных последствий ее полнейшего неуважения ко мне. Она считала меня такой размазней, что, отдав мне приказ, и представить себе не могла, будто я осмелюсь нарушить его.
Глава шестьдесят первая
На следующее утро, когда я пришла на работу, Меган сообщила:
— Этот слизняк Дэниел только что звонил тебе. Сказал, что перезвонит позднее.