Лютер. Книга 1. Начало
Шрифт:
— Убирайся, — говорит Паула.
Паренек, споткнувшись, но удержав равновесие, снова лезет к себе в карман. Когда он вытаскивает руку обратно, Паула не сразу опознает в ней гаечный ключ.
Паренек, по-прежнему судорожно всхлипывая, замахивается на нее.
— Нет, — изумленно думает она, — только не так…
Лютер и Хоуи заходят в комнату для допросов. Шина Квалингана сидит за убогим столиком, обхватив двумя руками кружку
— Позвольте? — спрашивает он, кивая на стул.
Шина Квалингана пожимает плечами: мол, я здесь не хозяйка. Хоуи с треском вскрывает ногтем свежие аудиокассеты, вставляет их в магнитофон и ставит на запись. Все это она делает демонстративно, чтобы миссис Квалингана знала, что разговор записывается. Та ничего не имеет против.
Лютер говорит очень мягко, желая успокоить свидетельницу перед дачей показаний. Он еще раз представляется, после чего просит миссис Квалингану подтвердить свои имя, адрес и дату рождения, что она и делает, откашлявшись и сделав глоток подбеленного чая. Понимая, что горло у женщины пересохло от волнения, Лютер подносит ей стаканчик воды из кулера, установленного за дверью. Подношение она принимает с видом робкой благодарности. Сохраняя прежнюю интонацию, Лютер говорит:
— Вы можете мне рассказать, что произошло семнадцатого января этого года?
— Я уже говорила.
— Это необходимо для протокола. Пожалуйста, расскажите еще раз. Это может оказаться очень важным.
— Не вижу, каким образом.
— Я вас прошу, — настаивает он.
— Меня обокрали, — говорит Квалингана. — Кто-то залез в мою квартиру, схватил кое-что и убежал. Всего делов-то.
— Но ведь это не все? — подает голос Хоуи.
— Что вы имеете в виду?
— Пожалуйста, расскажите нам все, что вы рассказывали другим сотрудникам относительно той ночи.
— Ну, включила я телевизор, — нехотя говорит она, — улеглась.
— В какое примерно время?
— Не знаю. Как обычно. У меня работа начинается рано. Приходится вставать до рассвета. Так что легла я не поздно, может в половине одиннадцатого.
— Вы живете одна?
— Да, с тех пор, как мужа не стало.
— Есть у вас дети, внуки?
— В Манчестере. И чего они там нашли…
— А живете вы в муниципальном жилище?
— Хороший дом, — отвечает она. — Современный, чистый. И соседи приятные — старой закваски.
— Вам очень повезло.
Миссис Квалингана хмыкает: дескать, сама знаю.
— И что же все-таки произошло той ночью?
— Я проснулась, — говорит она, — слышу, кто-то ходит вокруг.
— Кто-то ходит у вас по квартире?
Квалингана
— В котором часу? — задает вопрос Хоуи.
— Да не так чтобы уж очень поздно. Где-то в половине двенадцатого, может чуть раньше, может чуть позже.
— Вы все еще не спали?
— Да что вы! Я ж за день так выматываюсь. Работа-то непростая, а вставать нужно рано. Поэтому когда я проснулась, то подумала, что все еще сон вижу. Ан нет…
— Что было потом?
— Потом я, видно, пошевелилась и он меня услышал. Что он там делал, не знаю, но он остановился. А затем зашел в спальню.
— Должно быть, это было не очень приятно.
— «Не очень приятно…» Очень неприятно! Я оглядываюсь, чем бы его таким вдарить, и тут он заходит. Стоит в дверях и…
— И..?
— Дышит странно так.
— В каком смысле «странно»? Потому что возбужден или от физического напряжения?
— Потому что возбужден, — отвечает миссис Квалингана. — Ну, как это обычно у мужчин бывает.
Лютер делает пометку в блокноте.
— А я лежу, — продолжает Квалингана, — и смотрю на него сквозь ресницы.
— Что же он делал?
— Баловался со своим дружком.
— Извините, — вклинилась Хоуи, — вынуждена уточнить: он эксгибиционировал? То есть выставлял его напоказ?
— Нет. Тер сквозь штаны. Медленно так. И не вверх-вниз, — она смотрит на стол, — а эдак по кругу. И еще он улыбался. И дышал вот так. — Она показывает как. — И наяривал дальше, по кругу.
— Вы видели его лицо?
— Видела, что лыбится.
— А больше вы ничего особенного в нем не приметили? Какие у него были волосы — длинные, короткие?
— Не помню. Кажется, короткие. Да он в шляпе был.
— Он был белый?
— Белый, худой. Молодой. Но не хиляк, знаете. С мускулами.
— Как же вы разглядели его мускулы?
— По предплечьям, когда он там… у себя наяривал.
— Может быть, на нем были часы? Какие-то ювелирные украшения?
— Нет, ни часов, ни украшений не было.
— Может, татуировка?
— Худой он был, молодой. И сильный телом.
— Выбритый?
— Лицо-то? Да. Никаких там козлиных бородок.
— А пока он… баловался, он ничего не говорил?
— Нет.
— И к вам не притрагивался?
— Нет. Я притворилась, что сплю, и через минуту он ушел.
— Что он взял?
— Только мою сумочку. И мои ключи.
— Ключи только ваши?
— Ну да, а чьи же еще.
— И только ваши?
— Не только.
— А еще какие ключи он взял?
— Ключи людей, у которых я убиралась.