М. Е. Салтыков-Щедрин. Жизнь и творчество
Шрифт:
(Начинает робко, тихим голосом).
Уж я русскому народу Показал бы воеводу. Только дали бы мне ходу! Ходу! ходу! ходу! ходу!(Постепенно разгорячается.)
Покатался б! наигрался б! Наломался б! наплясался б! Наругался б! насосался б! Насосался б! насосался б!(Разгорячается окончательно и, видя, что никто ему не возражает, из условной формы переходит в утвердительную).
Я российскую реформу, Как(В исступлении, думает, что все сие совершилось.)
Я цензуру приумножил. Нигилистов уничтожил! Землю русскую стреножил!(Закатывается и не поникает сам, что говорит:)
Ножил! ножил! ножил! ножил!Несмотря на грубость, в этой «Песне» есть хоть несколько остроумных черточек, чего нельзя сказать про остальные стихотворные сатиры Салтыкова; исключением являются, впрочем, его пародии на стихотворения «Времена», с которыми мы скоро познакомимся. Пока же закончу обзор произведений «Свистка» указанием на довольно остроумную «комедию в 4х сценах» (и на четырех страничках) под заглавием «Секретное занятие»; в ней нарисованы Катков, Леонтьев и Н. Ф. Павлов (издатель реакционной газеты «Наше Время»), тайно друг от друга зачитывающиеся «Современником». Что же касается юмористической программы следующих (так и не вышедших) номеров «Свистка», то почти вся она направлена против Достоевского и его журнала, как мы это сейчас увидим. Вообще же надо сказать, что этот последний номер «Свистка» был не из очень удачных, и что именно Салтыкову принадлежат наименее удачные из вошедших в него произведений; особенно подробно останавливаться на них не представляет поэтому интереса. Совсем другое дело полемика с Достоевским и его журналами, в которой Салтыков достиг пределов язвительности и дал ряд ядовитых сатирических очерков, до сих пор погребенных на журнальных страницах и не входивших в собрания сочинений Салтыкова. На них надо остановиться несколько подробнее.
Сырбор загорелся из-за небольшой анонимной заметки Салтыкова, помещенной в отделе библиографии первого двойного номера «Современника» за 1863 год. Заметка с язвительной подробностью была озаглавлена — «Литературная подпись. Соч. А. Скавронского („Время“ за 1862 г., № 12). I стр.» и говорила вовсе не о «сочинении» Скавронского (псевдоним Г. Данилевского), а об его письме в редакцию «Времени», в котором он заявлял, что появившийся в Москве писатель Н. Скавронский не имеет ничего общего с ним, А. Скавронским; при этом он указывал, какие именно его произведения были до этого напечатаны и во «Времени», и в «Современнике». Редакция последнего журнала захотела отмежеваться от этого своего бывшего и случайного сотрудника; Салтыков в анонимной своей заметке, иронически излагавшей волнения А. Скавронского, подчеркнул, что сотрудничество в «Современнике» не является достаточной рекомендацией: «журнальное дело в России — плохое и трудное дело: журналов много, а деятелей мало — вот почему журналы иногда помещают повести и рассказы в роде повестей и рассказов А. Скавронского». В заявлении последнего Салтыков видел «хлестаковщину» и удивлялся, что «почтенная редакция» журнала «Время» напечатала письмо Скавронского. Извиняясь перед читающей публикой за эту мелочную полемику, Салтыков оправдывал ее тем обстоятельством, что необходимо бороться с литературным самохвальством, которое с некоторого времени «сделалось какоюто эпидемическою болезнию» между русскими литераторами. «Поверит ли, например, кто-нибудь, что один литератор вдруг ни с того, ни с сего объявил недавно в „Северной Пчеле“, что он так велик, что его даже во сне видит другой литератор?».
Быть может, вся анонимная заметка была написана для последней фразы, в которой был намек на оглашенное тогда Тургеневым содержание письма к нему Некрасова, написанного в те недавние годы, когда этих писателей соединяли дружеские отношения. В письме этом Некрасов, между прочим, говорил, что, взволнованный начавшимся расхождением «Современника» с Тургеневым, он даже видит последнего во сне [208] . Оглашение этой части письма Тургеневым было теперь своеобразным полемическим выпадом его против Некрасова; история эта подробно изложена биографами обоих этих писателей.
208
Письмо
Но «Время» обиделось и за своего сотрудника, Г. Данилевского, и за себя. Еще недавно, в апрельской и сентябрьской книжках «Времени» за 1862 год были напечатаны произведения Н. Щедрина (в последней из этих книжек — в виду временного закрытия «Современника»), еще недавно редактор «Времени», М. Достоевский, обращался к Салтыкову с просьбой о сотрудничестве, подчеркивая в своем письме, насколько это сотрудничество ценно для «Времени». Теперь же, в ответ на анонимную заметку «Литературная подпись», Ф. Достоевский выступил во «Времени» тоже с анонимной статьей против Салтыкова: заметка, направленная против Салтыкова в отделе «Журнальные заметки» и озаглавленная «Молодое перо» («Время» 1863 г., № 2) — несомненно принадлежит перу Ф. Достоевского. Последний сразу же узнал Салтыкова в авторе анонимной «Литературной заметки» и довольно зло выступил против него, называя его «молодым пером» и явно намекая на принадлежность этой заметки Салтыкову.
Задетый Салтыков ответил «Времени» в своей мартовской хронике «Наша общественная жизнь» 1863 года. В этом своем ответе он иронически говорит о неопределенности «почвенничества», проповедывавшегося «Временем», и проводит аналогию между этим журналом и «Русским Вестником», отдавая предпочтение журналу Каткова, с которым всетаки приятнее иметь дело. «По крайней мере, не обманываешься: войдешь в „Русский Вестник“, ну, и знаешь, что вошел в лес, а в вас войдешь — не можешь даже определить, во что попал». Полемику «Времени» с Катковым он считает совершенно ненужной, и иронически спрашивает: «И что вы так пристали к Каткову? Или вы получили от него разрешение? Смотрите, ведь он когданибудь и сам на вас замахнется — и не пикнете!». Предсказание это исполнилось через месяц, когда после громовой статьи «Московских Ведомостей» против «Времени» журнал этот был навсегда закрыт правительством.
Но главная ядовитость статьи Салтыкова — не в этой полемике, а в заключающей мартовскую его хронику отдельной статейке «Тревоги Времени», якобы присланной в редакцию какимто «другомнигилистом». Статейка начинается цитатой из напечатанного в № 1 «Времени» за 1863 год стихотворения Ф. Берга, в котором были такие строки:
из-за моря птицы прилетали, Прилетали, в роще толковали. — Эх, беда теперь нам, птицам смирным, Птицам смирным, утицам залетным…Салтыков удивлялся неосторожности редакции «Времени», поместившей эти стихи и, повидимому, не подозревавшей, что речь в них идет именно о редакции «Времени» и о сотрудниках этого журнала… Подобных стихов Салтыков вызывался написать хоть пять листов, и продолжал стихотворение Берга следующий образом:
Так и Достоевских пара и с Косицей Цыркают: беда нам! ах, беда нам, птицам! Мы ли, птицыптицы, смирно не живали, Смирно не живали, в роще толковали; В роще толковали, смирно не живали, Смирно не живали, в роще толковали; Плавали в затишьях, да в озерах тихих. Страховых плодили, да Косицят серых, КосицЯ-ток серых, Достоевских белых, Смирно поживали, в роще толковали, В роще толковали, смирно поживали, Смирно поживали, в роще толковали…«Подобно этим бедным птицам, — продолжает Салтыков, — „Время“ почемуто встревожилось. Все ему кажегся, что его ктото притесняет… Кто тебя, душенька? кто тебя ушиб? топни, душенька, топни ножкой!»
Ф. Достоевский ответил на это разъяренной статьей в следующей же книжке своего журнала («Время» 1863 г., № 3); несомненно, что статья «Ответ на статью „Современника“ „Тревоги Времени“ (Современник, март, № 3)» — принадлежит перу Ф. Достоевского. В ней он уже совершенно прозрачно намекает на авторство Салтыкова и на принадлежность ему статьи «Тревоги Времени», обрушиваясь на сатирика целым градом ядовитых обвинений и намеков. «Столько времени подвизался на прихотливом поприще российского юмора, столько лет повременные издания похваливали…. и вдруг — ругань! да еще какая: называют „молодым пером“…