М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников

Сборник

который почитается преступным в Петербурге и кото­

рый послужил причиной изгнания его на Кавказ, где

он погиб еще молодым в злополучном поединке,

навеки оплакиваемый всеми, кто ценит в России талант.

Он был некрасив и мал ростом, но у него было милое

выражение лица, и глаза его искрились умом. С глазу

на глаз и вне круга товарищей он был любезен, речь его

была интересна, всегда оригинальна и немного язви­

тельна. Но в своем обществе это был

настоящий дьявол,

воплощение шума, буйства, разгула, насмешки. Он не

мог жить без того, чтобы не насмехаться над кем-либо;

таких лиц было несколько в полку, и между ними один,

который был излюбленным объектом его преследований.

Правда, это был смешной дурак, к тому же имевший

несчастье носить фамилию Тиран; Лермонтов сочинил

песню о злоключениях и невзгодах Тирана, которую

нельзя было слушать без смеха; ее распевали во все

горло хором в уши этому бедняге 1.

Первое появление Лермонтова в свете произошло

под покровительством одной очень оригинальной

женщины. Это была отставная красавица лет за пять­

десят, сохранившая тем не менее следы прежней

красоты, сверкающие глаза и плечи и грудь, которые

она охотно выставляла напоказ. У нее была взрослая

дочь, любимая фрейлина императрицы, неразлучная

с ней.

314

К. В. БРАНИЦКИЙ

ИЗ ПРЕДИСЛОВИЯ К КНИГЕ

«СЛАВЯНСКИЕ НАЦИИ»

В 1839 году в Петербурге существовало общество

молодых людей, которое называли, по числу его членов,

кружком шестнадцати. Это общество составилось

частью из университетской молодежи, частью из кав­

казских офицеров. Каждую ночь, возвращаясь из театра

или бала, они собирались то у одного, то у другого. Там,

после скромного ужина, куря свои сигары, они расска­

зывали друг другу о событиях дня, болтали обо всем

и все обсуждали с полнейшей непринужденностью

и свободой, как будто бы III Отделения собственной

его императорского величества канцелярии вовсе и не

существовало: до того они были уверены в скромности

всех членов общества.

Мы оба с вами принадлежали к этому свобод­

ному, веселому кружку — и вы, мой уважаемый отец,

бывший тогда секретарем посольства, и я, носив­

ший мундир гусарского поручика императорской

гвардии.

Как мало из этих друзей, тогда молодых, полных

жизни, осталось на этой земле, где, казалось, долгая

и счастливая жизнь ожидала всех их!

Лермонтов,

сосланный на Кавказ за удивительные

стихи, написанные им по поводу смерти Пушкина,

погиб в 1841 году на дуэли, подобно великому поэту,

которого он воспел.

Вскоре таким же образом умер А. Долгорукий 1.

Не менее трагический конец — от пуль дагестанских

горцев — ожидал Жерве и Фридерикса. Еще более горь­

кую утрату мы понесли в преждевременной смерти

Монго-Столыпина и Сергея Долгорукого, которых

свела в могилу болезнь. Такая же судьба позднее

ожидала и Андрея Шувалова.

315

Из оставшихся в живых некоторые оказали замет­

ное влияние на современную политику. Но лишь один

занимает видное место еще поныне; это — Валуев, при­

надлежавший к министерству, при котором совершилось

освобождение крепостных и про которого говорят

в последнее время, что ему предстоит получить наслед­

ство князя Горчакова.

Что касается нас обоих, то мы согласно с нашими

убеждениями пошли другим путем — совершенно отлич­

ным от пути наших товарищей.

С. Т. АКСАКОВ

ИЗ «ИСТОРИИ МОЕГО ЗНАКОМСТВА

С ГОГОЛЕМ»

Приблизился день именин Гоголя, 9 мая, и он захо­

тел угостить обедом всех своих приятелей и знакомых

в саду у Погодина. Можно себе представить, как было

мне досадно, что я не мог участвовать в этом обеде:

у меня сделался жестокий флюс от зубной боли, с силь­

ной опухолью. Несмотря на то, я приехал в карете,

закутав совершенно свою голову, чтобы обнять и по­

здравить Гоголя; но обедать на открытом воздухе,

в довольно прохладную погоду, не было никакой воз­

можности. Разумеется, Константин 1 там обедал и упро­

сил именинника позвать Самарина, с которым Гоголь

был знаком еще мало. На этом обеде, кроме круга

близких приятелей и знакомых, были: А. И. Тургенев,

князь П. А. Вяземский, Лермонтов, М. Ф. Орлов,

М. А. Дмитриев, Загоскин, профессора Армфельд

и Редкин и многие другие. Обед был веселый и шумный,

но Гоголь хотя был также весел, но как-то озабочен,

что, впрочем, всегда с ним бывало в подобных случаях.

После обеда все разбрелись по саду, маленькими

кружками. Лермонтов читал наизусть Гоголю и другим,

кто тут случились, отрывок из новой своей поэмы

«Мцыри», и читал, говорят, прекрасно. Константин