Магия Мериты

Григоров Сергей Львович

Вэр готов был подтвердить его слова хоть на смертном одре. Он верил, что чрезвычайно редко встречаются люди, наделенные удивительной способностью создавать вокруг себя особую атмосферу праздничной приподнятости и безграничной доброты. В чем загадка неизвестно, но именно их красота освещает мир. К таким людям Вэр с первого взгляда отнес Лару и утвердился в своей мысли, исподволь наблюдая, как отражает ее лицо малейшие нюансы эмоций.

Одета она была так же просто, как и Марк. Блузка и короткие брюки, одновременно почему-то и облегающие, и свободные, из тонкого, почти полупрозрачного материала. Широкий пояс, браслет на левой руке, длинные волосы подхвачены на лбу обручем, на шее — тонкая цепочка с большим переливающимся

камнем, словно исполняющим сложную мелодию.

Здороваясь, Вэр ощутил прохладную нежность ее руки, открытость и доброжелательный интерес к себе. Давно, очень и очень давно ждал он подобной встречи.

С раннего детства воспринявший представление, что самое важное для человека — работа, Вэр всеми помыслами своими был захвачен любимым делом. Выбранная профессия требовала частых поездок, перемен места жительства. Общение со школьными друзьями с каждым годом все более и более сужалось, и постепенно, год за годом он шел к одиночеству. Он понимал, что важная сторона жизни скрыта от него. Иногда ему представлялось, что все окружающее воспринимается им только в черно-белых тонах, а цветовое богатство мира, которым наслаждаются другие, он не видит. Тогда он давал себе зарок переменить образ жизни. Но возникала новая неотложная проблема, мельтешение забот заполняло целиком его время, и все оставалось по-старому.

Да и полученное воспитание не позволяло с легкостью изменить свою жизнь. Родная его планета никогда не числилась в колонизируемых. Ученые, появляющиеся на ней, были гражданами метрополии и считали себя командированными. Осуществляемые ими биологические опыты требовали огромных пространств, и всю планету они называли лабораторией, местом работы — не Домом. Она оставалась чужой для них, они не любили ее, старались как можно быстрее закончить очередной цикл исследований и вернуться в метрополию, в привычную обстановку. Со временем, по мере усложнения работ, продолжительность их командировок увеличивалась. Появились дети, для которых открыли школу. Выросшие в совершенно иной обстановке, они не смогли ужиться на родине родителей. Постепенно создавалась новая община. Это был естественный, никем вначале не замеченный процесс, и юридическое закрепление самостоятельности нового общества было осуществлено де-факто, уже для нескольких поколений местных жителей.

Осознание своей обособленности и малости породило причудливые традиции и обычаи. Чуть ли не обязательным пунктом школьной программы стало, например, правило, согласно которому до выпускного бала каждый должен был выбрать себе супруга. К соседу, к коллеге по работе обращались, как к ближайшему родственнику, случайный попутчик мгновенно становился другом, на которого можно было положиться во всем, но признаком дурного тона считался даже вызов по видеосвязи без особой, чрезвычайно важной причины незнакомца. Человек, не нашедший своего места в кругу сверстников, школьных товарищей, становился изгоем всего общества.

Это и произошло с Вэром, когда ему, еще старшекласснику, выпал жребий практиковаться в Высшей школе экономики на Ценодва. Практика затянулась на многие годы, и в результате молодому, оригинально мыслящему экономисту предложили ответственный пост в Бюро статистики. Так Вэр стал сотрудником центральных органов Содружества. Вскоре поступило новое предложение — совмещать основные обязанности с преподавательской деятельностью. Возглавив кафедру валют в университете, он в качестве дополнительной нагрузки приобрел обязанность оказывать консультации Инспекторской службе Содружества. Приглашение лично участвовать в работе инспекторской группы сопровождалось пояснением, что проводится набор особо квалифицированных специалистов для изучения новой общины меритцев. Он не мог не ответить согласием. Так Вэр и очутился на Элефантиде.

Появление Лары отодвинуло все те маленькие и теперь ненужные

мысли, что мешали ему и от которых Вэр никак не мог отвлечься. Он понял, что не давало ему покоя: проводя церемонию встречи, меритцы потребовали безоговорочного согласия на равноправное членство их общины в Содружестве и, одновременно, воспользовавшись нарушением Рюоном дипломатического этикета, не дали должного определения статусу их группы. Открытым, в частности, остался вопрос о сроке их пребывания на Элефантиде. Поэтому меритцы в любой момент могли выдворить их и потребовать от Высшей юридической комиссии утверждения любого выгодного им документа, определяющего права их общины в Содружестве.

Может быть, вследствие своей безысходности мысль о такой мрачной перспективе ранее тревожила, но подсознательно отбрасывалась. Сейчас, после встречи с Ларой, Вэр принял как само собой разумеющееся, что ее народ никогда не совершит неблаговидный поступок.

В присутствии Лары у Рюона пропали вопросы к Марку. Весь предыдущий разговор перестал казаться исключительно важным. И даже тот факт, что меритцы каким-то образом скрытно провели их доскональное медицинское обследование, не воспринимался как из ряда вон выходящий.

Илвин, впрочем, остался при особом мнении и, сославшись на плохое самочувствие, тихо исчез.

Лара, почувствовав неловкость, тоже куда-то заторопилась. В результате было решено, учитывая приближающиеся сумерки, разойтись на отдых.

Вэр ушел к себе, унося в душе тепло улыбки женщины Мериты.

Вечер

Обустройство на новом месте не заняло много времени. Стереорепродукцию картины Диснева, свою вечную спутницу, Вэр приклеил над столом. Это был его рабочий фетиш — многолетние упражнения выработали привычку сосредотачиваться даже при мимолетном взгляде на нее. Спальню он украсил голографическим изображением заброшенного парка — такой вид открывался ему из окна школьного интерната, а на фоноре у изголовья кровати набрал шифры запаха мокрой хвои и звучания леса после недавнего дождя. Вот и все.

Несмотря на трудный день, Вэр не чувствовал усталости. Захватив пижаму, он прошел в душевую.

Лара. Ее образ постоянно перед внутренним взором. Вот она улыбается чему-то, с интересом, чуть прищурив глаза слушает… Он увидит ее только завтра вечером. А до этого предстоит заняться составлением рабочих каталогов здешнего Информатория. Черновая и малоинтересная работа, для которой его квалификация координатора высшего класса не понадобится. Настоящие проблемы, такие, которые он может решать так, как очень немного других людей в Содружестве, возникнут, вероятно, позже. Вечер в обществе Лары представляется как награда за томительный труд, не приносящий настоящего удовлетворения. Итак, до завтрашнего вечера.

Еще раз вспомнив тонкие пальцы Лары, скользнувшие по волосам Марка, Вэр не ощутил неловкости. Ее поступки и чувства, вне зависимости от конкретной формы их проявления, должны вызывать только восторг и восхищение у окружающих, как совершенное произведение искусства.

Завтра, кстати, его первый настоящий рабочий день как инспектора. Прав Рюон, утверждая, что их Служба — совершенно особый род деятельности.

Человечество расплескалось в безграничном космосе, выискивая пригодные для освоения миры, как жемчужины в океане. Слабость коммуникаций при огромных расстояниях, не подвластных никакому, даже самому изощренному воображению, различие условий существования на колонизируемых планетах способствовали дроблению когда-то единой цивилизации. Оторвавшись от своей колыбели — Земли — человечество разбилось на великое множество общин. Каждая из них пользовалась почти неограниченной самостоятельностью во внутренней жизни и обычно прилагала массу усилий по отстаиванию своей внешнеполитической независимости.