Магос: Архивы Грегора Эйзенхорна

Абнетт Дэн

Кто-то зашевелился в красном сумраке за спиной Тита Эндора. И наконец завершил свой укус.

Диковина

Гершом, по правде сказать, уже успел его утомить, когда произошел тот курьезный случай. Семь лет – долгий срок для любой карьеры. Семь лет работы, семь лет жизни в запущенных квартирах, дешевых хостелах и жилых блоках по всей планете. Достаточно долго, чтобы чувствовать

себя местным и, разумеется, выглядеть как местный, даже если родился сорок два года назад за многие миллионы астрономических единиц от этого места. Залатанный шерстяной пиджак с протертыми до блеска локтями, серый плащ, кожаные перчатки без пальцев, очки в тонкой оправе, лицо, побледневшее от слишком длительного пребывания на севере, где дни коротки и холодны, жидкие волосы неестественно черного цвета – химическую краску он покупал и сам наносил раз в две недели.

Именно такая жалкая и неказистая фигура отражалась в дымчатом стекле будки демографа.

– Передайте документы. Укажите имя и род занятий, – сказал бесцветный голос из-за стекла. Все сказанное дублировалось светящимися надписями на стекле.

Он положил смятые бумаги в металлический ящичек под экраном, и тот втянулся внутрь со скрежетом несмазанных шестерен. Сгорбившись, он, почти прижался губами к решетке вокс-микрофона:

– Валентин Драшер, магос биологис.

– Цель путешествия? – спросил голос, все такой же бесцветный.

– Как я уже говорил, я – магос биологис. В пакете документов есть разрешение на путешествие во Внешний Удар, заверенное администрацией лорда-губернатора. Он меня и нанял.

Силуэт за дымчатым стеклом замер, и на экране появилась надпись: «Пожалуйста, подождите».

Драшер послушно отступил на шаг и принялся разминать руки в надежде согреться. Шли последние дни осени, на дворе стояло омерзительно раннее утро, и в терминале никого не было. Еще не рассвело – небосвод слегка посинел и приобрел цвет зимнего оперения птиц вида tarkoni tarkonil; оранжевый свет натриевых ламп отражался в лужах, натекших на полу зала, ожидания. Драшер разглядывал светящиеся отражения и решил, что они напоминают ему светящиеся полоски на брюшке мотыльков с южных широт планеты, lumenis gershomi.

В воздухе стоял неприятный привкус надвигающейся гершомской зимы, суровой, как и всегда. Драшер успокаивал себя мыслью, что уберется отсюда до того, как придут холода. Всего несколько дней на то, чтобы разобраться с последним незаконченным делом, и его работа будет завершена.

Выдвижной ящик щелкнул, возвращая ему проверенные документы.

– Проходите, – сказал голос.

Драшер забрал бумаги, подхватил багаж и прошел на посадочную площадку, чтобы найти транспорт, который отвез бы его в соседнюю провинцию.

Задача оказалась несложной; Машина, переделанная из военного греф-транспортера с Полуострова, была почти пустой. Пожилая женщина в пурпурной шали сидела в одиночестве, перебирала молельные чётки и читала потрепанную религиозную брошюру. Усталая молодая мать с жестким лицом, за чью юбку цеплялись два малыша, расположилась на другой скамье. Сельскохозяйственный рабочий сурового вида, одетый в кожаный

комбинезон, сонно клевал носом и прижимал к себе корзину с квохчущими птицами, стоящую на его же сиденье. Его поджарый пес, скаля зубы, бродил по проходу. Двое юношей, близнецы, занимавшие еще пару кресел, думали о чем-то своем. Драшер расположился в передней части салона, подальше от остальных пассажиров. Он шикнул на собаку, когда та решила обнюхать его сумки.

Раздался гудок, от звука которого задремавший рабочий встрепенулся, но тут же снова погрузился в сон. Забранные решеткой большие винты транспорта начали раскручиваться и вибрировать, а залатанный резиновый полог воздушной подушки раздулся. Драшер почувствовал, как транспорт, покачиваясь, приподнялся над землей. Один из детей рассмеялся, наслаждаясь качкой, пока машина набирала скорость.

Вскоре они покинули территорию вокзала и с ревом помчались по шоссе, поднимая клубы пыли к сумеречному предрассветному небу.

Внешний Удар, самая западная и, как считалось, самая дикая из провинций Гершома, раскинулся за Тартредскими горами, в почти двух днях пути. Первые пару-тройку часов Драшер работал, вносил технические исправления в кое-какие описания. Чисто косметические улучшения: он уже проработал весь текст не одну сотню раз. Таксономическая классификация видов была завершена и готова к публикации. Осталась только одна диковина.

Драшер отложил инфопланшет и вытащил из кармана смятую воксограмму, все еще надеясь, что произошла какая-то ошибка.

Семь лет! Семь проклятых лет тяжкого труда. Было бы нормально пропустить какой-нибудь подвид клещемухи, или жука-долгоносика, или даже грызуна, и магос не удивился бы, окажись это какое-нибудь малораспространенное и пугливое пастбищное млекопитающее.

Но высший хищник? Нет, разумеется, такого быть не могло. Любая систематическая классификация обычно идентифицировала их в первую очередь, просто потому, что они заметнее всех прочих живых существ на планете.

Это точно ошибка. Диковина во Внешнем Ударе – не более чем отклонение. Он готов был поставить на это свою репутацию.

Мягкое покачивание убаюкало Драшера, и он задремал. Ему снился процесс анализа ротовых органов фильтровых змей, осязательных щетинок долинной саранчи и мощных бороздчатых клювов птиц-зерночистов с полуострова.

Магос проснулся от детского смеха. Транспорт остановился, по серым стеклам сползали хлопья мокрого снега. Он заморгал и поправил съехавшие на нос очки. Двое детей сидели у его ног и, хихикая, рассматривали его альбомы, полные зарисовок животных и сцен охоты.

– Пожалуйста, поаккуратнее, – попросил он.

Дети подняли на него взгляд.

– Книжки со зверушками, – сказал один из них.

– Да, – кивнул Драшер, забирая альбомы из грязных детских рук и закрывая их.

– Зачем тебе книжки со зверушками?

– Я их пишу.

Дети задумались. Их незамысловатое представление о профессиях взрослых не охватывало подобные сферы. Один из мальчишек пихнул второго локтем.

– Ты собираешься написать о звере в своих книжках? – спросил тот, которого подтолкнули.

– О звере? – спросил Драшер. – О каком?