Макорин жених
Шрифт:
визг. Все попусту. Уверившись в этом, Синяков вытирает лоб и кладет на треснутое
настольное стекло свои узловатые кулаки.
– Чертова игрушка, а не телефон, – говорит он уныло.
Иван Иванович посматривает на него с усмешкой.
– Заменил бы ты, ей-богу, начальник, эту крутилку. У всех аппараты любо посмотреть,
новенькие, удобные. Крутнешь – звук мягкий, а у тебя что таратайка грохочет – и толку нет.
На одном гвозде висит и тот ржавый, того и гляди
Синяков пытается выровнять аппарат на стене, ищет глазами на столе, на подоконнике,
нет ли гвоздя. Гвоздя не находится, и он решительно берет карандаш, втыкает его в старое,
оставшееся от потерянного гвоздя отверстие.
– Повисит ещё и этот, добро...
Синяков берет список запасных частей, привезенных Иваном Ивановичем. Хмыкает.
– Ишь, расщедрились после-то дела! Сперва Синякову строгий выговор, а потом
запчасти. Умники...
– Дмитрий Иванович сказал, что он сам на днях приедет в Сузём, – сообщил мастер. –
Посмотрю, мол, как там машины используются.
Синяков забарабанил пальцами по стеклу.
– Пущай приедет. Посмотрим, какой он перелом совершит. День-два покрутится, да и
обратно укатит. А ты тут расхлебывай, пока следующий выговор не получишь...
Он вздохнул, сложил бумаги со стола в ящик, натянул шапку и, не глядя на мастера,
вышел. Иван Иванович тоже вздохнул, только по-иному, закрыл кабинет начальника на ключ
и захромал, пошел в механические мастерские.
– Получили запчасти? – спросил он первого встретившегося слесаря. Тот свистнул и
выразительно развел руками.
– Скор ты, Иван Иванович. Как же их получишь, пока они месяца на складе не
пролежали?
– Ну, ничего, ребята. Митя скоро сулится приехать, может, толк будет. .
– Митя Бережной? Он что, сам тебе говорил? – откликнулся из угла механик, сверкнув
зубами. – Это дело, кабы приехал...
2
Заглазно по старой привычке его всё ещё называли Митей, хотя при обращении величали
почтительно Дмитрий Иванович. В Сузёме не бывал он давно. После войны заглянул только
раз, проездом. Всё некогда. А хотелось пожить в этом далеком лесном углу, который в
воспоминаниях остался родным и милым. Правда, из старых друзей на Сузёме никого не
осталось: одних раскидала война, иные подались в другие места. Кто там? Дядя Егор да Иван
Иванович. Дмитрий улыбнулся, вспоминая недавнюю встречу со старым мастером.
На леспромхозовском складе Иван Иванович с Юрой получали запасные части. Попался
очень тяжелый ящик, и Юра никак не мог поднять его на высокий воз. Иван Иванович
суетился, прихрамывая,
время подошел Дмитрий и, подхватив рукой за угол ящика, помог водрузить его куда следует.
– Слабоват из тебя помощник, Иван Иванович, – сказал Дмитрий.
Мастер обернулся. Он увидел высокого мужчину в черном полушубке с курчавым
воротником и в такой же курчавой шапке. Лицо будто знакомое и в то же время незнакомое.
– Здравствуй, мастер, – протянул Дмитрий руку.
– Здравствуйте, – не очень уверенно ответил старик. – Что-то не признаю вас...
– Ах, Иван Иванович! Или твоя память девичьей стала? Помолодел, видно...
Старик ахнул и кинулся к Дмитрию, обхватив его руками.
– Митя! Митяшка! Каков стал, елки-палки...
Он внезапно осекся, ощутив пустой рукав Митиного полушубка.
– Извини, Митрий Иванович, по-стариковски я... Ишь, какое дело.
Встреча с мастером разбередила сердце Дмитрия. Вспомнились прошлые довоенные
годы, горести и радости счастливой и теперь уже такой далекой поры. Да, сколько воды
утекло! На войну уходил ещё комсомольцем, а теперь вот инвалид, инженер. С фронта домой
он вернулся капитаном, оставив в боях у озера Балатон руку. На первых порах растерялся,
загрустил. Пробовал подступиться к киноаппарату – ничего не вышло. С Пашей
Пластининым, тоже инвалидом, надумали поступить в лесотехнический институт. Их
зачислили на подготовительные курсы, а потом они стали студентами. Пять долгих зим
сидели за книжками, спорили на семинарах, волновались перед столом экзаменаторов. В
летнюю пору выезжали на практику в опытный леспромхоз. Там бывали и мастерами, и
экономистами, и техноруками лесопунктов. И вот Павел Пластинин директорствует в другом
леспромхозе, в родные края ему попасть не удалось. А Дмитрию Бережному судьба
улыбнулась: его направили в леспромхоз, который он с детства считал своим.
Отправляя мужа в Сузём, Валя хлопотала весь день, готовила ему теплое белье,
шерстяные носки, напекла пирожков да ватрушек. Всяким дорожным добром набила полный
чемодан. Дмитрий так и крякнул, когда увидел этот чемоданище.
– Валюша! Да ты что? На северный полюс меня отправляешь, никак...
– Запас не тяготит, Митенька, – виновато ответила жена.
Он решительно отодвинул чемодан.
– Не дури, жёнка. Выгружай всю эту благодать, никакого мне чемодана не надо, обойдусь
без него.
Взял свою старую полевую сумку, сунул в неё мыло да полотенце, обнял жену.