Макорин жених
Шрифт:
– Кланяться нашему Сузёму?
Она гладила его по щеке, не отпускала от себя.
– Поклонись, особенно той дорожке, к реке...
Уехал. Валя вздохнула и стала разбирать набитый до отказа чемодан.
3
По знакомому поселку Дмитрий Иванович шёл с чувством горечи и досады. Надо же так
все запустить! Ну, скажем, была война – это понятно. Но уж прошло достаточно времени, как
она окончилась, можно бы всё привести в порядок. Видать, нет
хозяйского глаза.
В конторе лесопункта, кроме лысого счетовода, никого не было. Дмитрий спросил, где
начальник. Счетовод раздумчиво почесал блестящую лысину концом карандаша, ответил
сипловатым дискантом:
– Да кто же его знает, где он. – Подумал, склонив голову набок, оценивающе оглядел
посетителя с ног до головы, добавил: – На производстве, надо быть, где ж ещё. В делянке...
Дмитрий Иванович заглянул на нижний склад леса. Там на эстакаде возились грузчики и
раскряжевщики. Поодаль, среди размятой поляны, стоял трактор с толкачом. Мотор у него
глухо урчал, казалось, трактор недоволен бездействием, сердится. У снегозащитного
заборчика прикорнул тракторист. Он курил. Воротник полушубка поднят, шапка нахлобучена
на самый нос. «Озяб бедный», – пожалел Дмитрий Иванович тракториста, тронул его за
плечо.
– Простуду схватишь, приятель.
Тракторист неохотно поднялся, поежился.
– Тут не только простуду – холеру всмятку схватишь...
– Долгонько полеживаешь?
– Да уж долгонько.
– И толкач вхолостую горючее переводит?
– А позаводи-ка перед каждым возом, умаешься, – сердито глянул тракторист и полез в
кабину.
Из-за поворота послышался гул машины, вскоре показался воз с «хлыстами», как
называют лесорубы срубленные нераскряжёванные деревья. Машина остановилась против
эстакады, трактор, будто ретивый козел, нацелился своим толкачом в бок воза, разбежался и с
ходу ударил. Деревья, что спички, посыпались комлями на эстакаду. Вторым заходом трактор
скинул с прицепа вершины. Раскряжевщики и сортировщики принялись за дело. Тракторист
отвёл свою машину на старое место, слез и стал доставать папиросу.
– Опять на отдых? – насмешливо спросил Дмитрий Иванович.
– Не говорите, – махнул рукавицей тракторист.
С эстакады заметили приезжего незнакомого человека, стали приглядываться, кто он
такой. Может, начальство какое? Дмитрий Иванович услышал голос, показавшийся зна-
комым.
– Мужики, гляньте-ко, не Митя ли Бережной там?..
– Какой еще Митя? Не твой ли, Дуня, хахаль?
– Вот некошной! Кругом тебе хахали... Киномеханик Митяшка Бережной, говорю...
–
– Так он, слышно, нынче главным инженером в леспромхоз назначен...
Рабочие воткнули в снег аншпуги, оставили пилы, остановились в ожидании. Не успел
Бережной подойти, его окружили и засыпали жалобами. Он зажал уши.
– Ничего не слышу, ничего не понимаю. Зачем же хором, у вас не клубная
самодеятельность. Кто-нибудь пусть один.
Женщина с лицом, красным от мороза, круглая в своей ватной фуфайке, что копна сена,
вежливо поклонилась Бережному.
– Я тебя признала, Митрий Иванович. Меня ты тоже мог раньше знать. Петялина я, Дуня.
Ну, нынче-то уж какая Дуня? Была Дуня, стала Овдотья, – усмехнулась она не без грусти. –
Так вот от нас к тебе...
Она после небольшой паузы произнесла протяжно, почти нараспев трудное для её языка
слово:
– Пре-тен-зи-я...
– Ну что ж, давайте вашу претензию, послушаю.
И опять наперебой загомонили хором. Бережной замахал руками. Петялина строго
прикрикнула:
– Уймитесь!
Видно было, что с ней считаются. Замолчали. Она ровным голосом обсказала главному
инженеру свою докуку. Вот ввели на мастерском участке у них хлыстовую вывозку, и все
рабочие эстакады завыли голосом. Не работа, а одна волынка. Возы поступают через пень-
колоду, можно выспаться от одного до другого. Вывозка производится без кроны, стало быть,
за очистку сучьев они не получают. А на деле «хлысты» привозят почти наполовину с
сучьями. Вот и выходит, что топором маши, а заработаешь гроши. Синяков разводит руками,
мол, не он эту новинку вводил, не ему и разбираться, он сам, мол, человек подначальный,
прикажут – делает.
– Вот того козла поставили, – Петялина указала на трактор. – Большую половину
времени он стоит без дела, только зря бензин сопёт, а заработок у нас отбивает...
– Как же это он у вас отбил заработок?
– А так просто. Раньше-то мы вручную разгружали, на расценки Синяков, грех сказать,
не скупился. Выгоняли за месяц – хоть в мешке бумажки уноси. А нынче и в карман нечего
положить...
Тут снова начал хор. Были и такие выкрики:
– Бросим всё, не будем спину гнуть за красивые глаза...
Бережной слушал внешне спокойно, только жила на виске учащенно билась. Он поднял
руку.
– Вот что, товарищи, идите на работу. Постараемся разобраться. Думаю, что найдем
правильное решение.
Рабочие, явно не удовлетворенные, нехотя отправлялись на эстакаду. Бережной слышал