Малая земля
Шрифт:
В это время в комнату вбежал Лысов.
— Что с тобой, Вова? — тревожно спросил он.
Тут он увидел гитлеровца, который крутил Кайде ногу. Подбежал к нему и оглушил прикладом автомата. Гитлеровец упал. Подоспевший Максимов помог Лысову связать руки врагу.
— Стяните с меня фрицев, — попросил Кайда.
Встав, Кайда вытер лицо, забрызганное вражеской кровью, и ворчливо сказал:
— Здоровые были бугаи… Бачили, язык им понадобился… не на того позарились…
Оглушенный гитлеровец пришел в себя. Лысов поднял
— Добить бы его.
— Не надо, — возразил Кайда. — Поведем к командиру.
Он шагнул и поморщился от боли в ноге.
— Ты смотри, — удивился он. — Левая нога поворачивает в ту сторону, куда крутил немец. Надо же…
Ощупал ногу, снял веревку и, несмотря на боль, пытался улыбнуться.
— Ходи одна нога туда, другая сюда. А ну, братки, вправьте ногу. Ой, полегче, черти, можете совсем открутить.
Переступив несколько шагов, удовлетворенно проговорил:
— Ничего, вроде шкандыбать можно.
Он подошел к пленному гитлеровцу. Тот был почти одинакового с ним роста.
— Тоже малютка, — усмехнулся Лысов,
— Гитлер капут, — торопливо пробормотал гитлеровец, испуганно смотря на Кайду.
Матрос брезгливо сплюнул.
Заканючил, паршивец. Жидок на расправу. Не бойся, не трону. Пошли, братки.
Лысов и Максимов повели пленного, а Кайда, прихрамывая, пошел позади.
Но не успели они отойти и двух десятков шагов, как начался артиллерийский обстрел. Матросы залегли между камней. Когда стихло, они поднялись.
— Пронесло, — с облегчением сказал Кайда. — Никого не зацепило?
— Бог миловал, — отозвался Максимов и толкнул ногой пленного. — Поднимайся.
Тот лежал не шевелясь. Кайда наклонился над ним, повернул лицом вверх.
— Вот кого бог наказал, — усмехнулся он. — Осколок прямо в лоб. От своих смерть получил.
Он вынул из кармана пленного документы.
— Может, пригодятся.
Через несколько минут матросы наткнулись на своих. Из полуразрушенного дома вышел старшина первой статьи Яков Котелевец. Узнав Кайду, он обрадованно воскликнул:
— Привет, Володя!
Кайда с неменьшей радостью прижал его к груди. Они старые друзья. В прошлом году вместе служили мотористами на бронекатере «Хасановец» в Азовской флотилии. Катер был потоплен вражеской авиацией в Темрюке, и оба моториста оказались в морской пехоте.
— Откуда и куда? — спросил Котелевец.
Кайда объяснил.
— Скоро рассвет, — сказал Котелевец. — Приказано занять тут оборону. Уткин оборудует позицию своему «максиму». Помоги ему. А вон там Прохоров пристроился с противотанковым ружьем. Облюбовывайте и вы позиции на день.
Матросы остались. Кайда разыскал Уткина. Тот уже оборудовал позицию и сидел под стеной, покуривая и прикрывая огонь цигарки ладонями. Кайда подсел рядом и тоже закурил.
— Чего так тяжело дышишь? — поинтересовался Уткин.
— Запалился. До сих пор
Когда он рассказал, как было дело, Уткин заметил: Это ты правильно сделал, что бросился им под ноги и сбил. Иначе подстрелили бы. Значит, ты теперь прихрамываешь, как Геббельс, — усмехнулся он.
— Тю на тебя! — возмутился Кайда. — Нашел с кем сравнивать. За такое сравнение ты заслуживаешь чирья на язык. Не ожидал, Утя, от тебя…
— Ладно, беру свои слова обратно, — миролюбиво сказал Уткин. — Давай-ка покопаемся в вещевых мешках и позавтракаем, пока есть время. Уже светает, денечек предвидится горячий, пообедать, может быть, и не придется.
— Все может быть, — согласился Кайда, развязывая вещевой мешок.
Наступил рассвет. На какое-то время установилась тишина. Но длилась она недолго. Ее нарушили гитлеровские пушки и минометы. По всей Станичке, по берегу стали рваться снаряды и мины. По стрельбе можно было определить, что гитлеровцы точно не знают, где находятся десантники, где они заняли оборону. Но вскоре стрельба прекратилась, и с разных сторон появились группы гитлеровских солдат. Они перебегали от дома к дому, прочесывали каждый квартал.
— Бачишь? — повернулся Кайда к Уткину. — Прощупывают, где мы заховались и крепко ли.
Он улегся поудобнее и изготовился к стрельбе.
Где-то слева застрекотали автоматы — наши и немецкие, послышались взрывы гранат. Потом в другом месте…
Десантники подпускали немецких солдат на близкое расстояние и почти в упор расстреливали их, забрасывали гранатами.
Пришла пора пустить в ход автомат и Кайде с товарищами. На их позицию шло до двух десятков гитлеровцев. После первого залпа они отхлынули и спрятались за домами.
На земле остались восемь гитлеровцев.
— Этим капут, — сказал Кайда.
Теперь гитлеровцам стало ясно, где заняли оборону куниковцы. Их корректировщики сработали быстро. На те места, откуда стреляли куниковцы, посыпались снаряды и мины. А после этого туда бросались немецкие солдаты. То там, то тут дело доходило до рукопашных схваток. Отступив, гитлеровцы снова обрушивали на десантников снаряды и мины.
Куниковцы раскусили тактику немцев. Сразу же после отбитой атаки они меняли огневые позиции. Снаряды и мины падали туда, где их уже не было.
Тогда гитлеровцы стали методично, не жалея боеприпасов, разрушать один дом за другим.
Атака следовала за атакой. Прилетели «юнкерсы» и сбросили бомбы на рыбзавод и на ближайшие к нему дома.
Кайда уже перестал считать, сколько раз ему приходилось переползать из одних развалин в другие, отбивать атаки. Лицо его почернело и осунулось, вся одежда в грязи, на коленях и локтях ободралась.
Когда стемнело, все матросы вздохнули облегченно.
— Выстояли, — удовлетворенно заявил Кайда. — Теперь можно закурить.