Мальчик, Который Выжил
Шрифт:
— Ну, вот тут мы всё подготовили, Ваша Светлость…
Я тут же хмурюсь.
— Не пайдёт. В памещении нельзя взлывать мины.
Режиссёр округляет глаза, словно только что понял, с кем связался.
— Вы ещё и стрелять из него хотите?!
Я перевожу взгляд на Никулина, качаю головой и со вздохом спрашиваю:
— А вы точно нам наняли пафессианала?
Никулин поворачивает голову к Горшкову, бросает на него хмурый взгляд и коротко выдыхает.
— И всё же, Вячеслав Светозароивч, у
Я самодовольно улыбаюсь:
— Не плоблема!
И мама, кивнув, спокойно добавляет:
— Мы предоставим родовой полигон. Забронирован на три часа для съёмок, этого должно хватить.
Никулин пожимает плечами, явно решив, что сопротивление бессмысленно, и оборачивается к Горшкову:
— Ну что ж, раз род Опасновых расщедрился и всё подготовил, почему бы и нет?
Режиссёр сглатывает неуверенно.
— Евгений Евгеньевич, но у нас нет сценария… — его голос дрожит. Вот никак не пойму, почему он так боится подпускать ребенка к миномету?
Никулин раздражённо машет рукой, рубя любые попытки протеста:
— Там ролик на пятнадцать минут максимум. Тебе хватит полчаса на написание сценария. Если что, поменяем фразы по ходу съёмок. Давайте, Юрий Юрьевич, не теряйте время.
Горшков нервно почесал затылок, задержал взгляд на разобранном миномёте, выдохнул и, выхватив блокнот с ручкой из кармана, стремительно скрылся за углом.
Я удовлетворённо смотрю на Никулина, но тут рядом раздаётся:
— Сава!
Поворачиваюсь.
— Чево?
Ксюня смотрит на меня широко распахнутыми глазами, наполненными самыми светлыми надеждами:
— А банавновый хеб будет?
Я моргаю. Точно! Как я мог забыть самое главное?!
— Точно! Евгений Евгеньевич, нам банановый хеб, как договаливались! И мне мобильник, палуйста.
Никулин без возражений достаёт телефон, разблокирует его и передаёт мне. Затем щёлкает пальцами в сторону секретарши — девушка тут же вскакивает, выслушивает гендира, с профессиональной улыбкой кивает и стремительно уносится выполнять указание. Никулин с извинениями отходит, а к нам подходит другая девушка в деловом костюме с пейджиком на груди:
— Садитесь, пожалуйста, Ваши Светлости. Угощение скоро будет.
Она указывает на уютный закуток с мягкими креслами и аккуратным столиком.
Кивнув, я усаживаюсь с Ксюней и мамой, устраиваюсь поудобнее и, наконец, залипаю в телефон.
Мобила! Наконец-то!!
Пока взрослые пьют чай и едят банановых хлеб, у меня есть полчаса священной, неотъемлемой свободы. Моя запутанная борода! А когда мобильники стали без кнопок? Хм, пальцем водишь и всё? Сенсорные, что ли? Офигеть. До чего технологии дошли!
Оказывается, всё довольно просто. Использую тот же подход, что на компьютере — открываю вкладку браузера и вожу пальцем,
Рейтинги родовых сил? Проверить обязательно. В Винланде всё стабильно, те же рода считаются сильнейшими, значит, никаких серьёзных изменений. Русское Царство? Тоже без сюрпризов. Двадцать лет несильно его изменили в плане главенствующих семей.
Дальше — «Магафон». Полуконспирологический интернет-журнал, где среди тонны теорий заговоров иногда всплывают реальные факты. Листаю… листаю… нет, опять кто-то кого-то сверг, опять новые культы, опять слухи о биомагических экспериментах. В общем, ничего принципиально нового.
Но главное — моих техник в сети нет.
Я медленно киваю, уплетая кусочек десерта. Раз ничего не всплыло, значит, всё, что я использовал в битве с ацтеками, так и не засветилось. А это хорошо. Это значит, что мои методы развития всё ещё уникальны. И главное, новое тело — новая база. Можно развивать его с нуля, правильно, без ошибок прошлого.
Хел меня дери! Это ведь настоящий второй шанс!
Тем временем в комнату возвращается режиссёр Юрий Юрьевич Горшков. В руках у него распечатанные листы — сценарий. Он раздаёт копии мне, маме и Никулину.
Бегло пробегаю глазами первые строки. И тут же замираю, спотыкаясь взглядом об одну из первых моих фраз:
«Теперь надо зарядить миномёт, но самому мне нельзя, ведь я ещё маленький…»
Че-е-вво! Я секунд десять смотрю на бумагу, затем, резко швыряю сценарий на стол.
— Какой нафиг маленький?! — громко возмущаюсь.
Мама тут же вскидывается:
— Слава! Не выражайся!
— Ага, — бурчу, недовольно глядя на сценарий. Потом перевожу взгляд на Никулина. — Евгений Евгеньвич, тут пишут, что стлельбу будут монтиловать и вставлять кадлы. Не нада так. Мы так не договаливались. Я сам будю бах-бах.
Режиссёр дёргается, будто его ударило током.
— Вы сами?!
Я медленно поворачиваю голову, смотрю на Юрия Юрьевича, как на тупого, и чётко повторяю:
— Именна — сям.
Никулин поворачивается к Горшкову.
— Юрий Юрьевич, мы же договаривались. Сам разбирает, сам собирает.
Режиссёр мямлит, пытаясь оправдаться:
— Но это ж с «Мылышом», а тут миномёт…
Никулин лениво отмахивается:
— Неважно. Договаривались, что ведущий канала участвует во всём. Переделывайте сценарий.
Я тут же поднимаю руку, перехватывая инициативу:
— Нинада пеледелывать. Я всё пнял. Поехали на полигон.
— Хм, вы уверены, Вячеслав Светозарович? — Никулин смотрит с сомнением.
— Дя, пока светла, нада ехать, да и хлеба больше не хочится. Пасиба за мобилу, кстати.