Мальчик, Который Выжил
Шрифт:
— Вот оно как…А я думал, это всё сказки — пробормотал он. — И давно ты об этом знаешь? Подожди: а княгиня ведь не знает?
— Не знает.
— Разве княгине не стоит сказать, что её сын — это, гм… кто-то, кто поселился в теле её ребёнка? Она же не слепая, странностей вокруг него хватает…
Матвей хмыкнул и покачал головой:
— Она этого не замечает. Она же мать, Ефрем. Для неё княжич — просто любимый сыночек, и никакое необычное поведение тут роли не играет.
Ефрем задумался, но Матвей уже продолжил:
— Да и одно другому не мешает. Он одновременно её
Матвей прищурился и взглянул на собеседника с холодной серьёзностью:
— Теперь подумай вот о чём. Мы с тобой давали клятву — защищать княжеский род Опасновых.
Ефрем коротко кивнул, сжимая челюсти.
— А теперь в теле княжича поселился, возможно, сильнейший Разрушитель. Маг, который может изменить судьбу рода, если доживёт до совершеннолетия и займёт титул князя. Понимаешь, какой теперь грандиозный потенциал у Опасновых?
Он сделал паузу, давая Ефрему переварить сказанное.
— Поэтому княжича Вячеслава мы должны защищать любой ценой. Я для себя это решил и отступать не собираюсь. Ты со мной, Бирюк?
Ефрем задумался, чуть нахмурился, но потом уверенно кивнул:
— Конечно. Я буду служить княжичу и княгине, Ошкуй.
Я снова в садике. Вместе с Ксюней. До раздевалки нас провожает дружинник Семён — здоровяк с такими лапищами, что может скрутить подкову в узел. Его массивные пальцы уверенно справляются с мелкими пуговицами и завязками на наших одежонках. Ловко переодевает нас в домашние костюмчик для садика, хотя я и сам бы справился. Странная работа для дружинника, но, видимо, мама всё ещё переживает за нашу безопасность.
Рядом хлопочет служанка Артёма, помогая ему разобраться с рукавами. И тут Артём, возясь с застёжками, вдруг поднимает голову и таращится на меня:
— Сава, а ты знаааешь? Сколо будеть затмение-е!
О, что-то новенькое. Я лениво поправляю воротник, даже не глядя на него:
— Какое? Солнено… или лунно?
Артём морщит лоб, явно копаясь в закромах памяти:
— Мама говила, что сооонце не видна будет! — чуть подумав, округляет глаза: — Прямо станет темно как ночью! Это шо… мы ослепем?
Я хмыкаю:
— С чего лади? Электлишество ж будет!
— И што? — бурчит он в непонятках.
Артём, конечно, не самый умный, но Жору всё-таки он нашёл. Выходит, сильное будет затмение, раз «как ночью». Прикольно. В мое время такие нестандартные затмения создавал Туманник — Пылевой гигант. Космическое облако обволакивает систему, и свет становится рассеянным, блеклым, пока вовсе не исчезает. Раз так, можно устроить такое мощное шоу в садике, ухх! Но сначала посмотрит на поведение госпожи директор и сделала ли она вывод после Дня Нептуна.
День начинается как как обычно — дети переодеваются, скоро пойдём в игровую. В раздевалку заходит воспитательница.
— Все детки здесь? Теперь пойдёмте…
Нас ведут не в детскую. Мы заходим в комнату, где раньше не были— дощатый пол, разлинейка, пустое пространство.
— Стройтесь, детки, вдоль линии, — велит воспитательница.
Малыши становятся у черты, как получилось — кто ровно, кто криво, кто сбоку припёка. Я оглядываю помещение
— Дорогие мои! — с улыбкой обращается к нам княжна, рассматривая нас подкрашенными зелеными глазами.— Я — княжна Матрёна Степановна Ильина, и теперь я ваш директор!
Дети переглядываются, но особого энтузиазма не проявляют. Всем как-то пофиг. Особенно мальчишкам—им до красивых женщин пока дела нет. Девочки другое дело—они с обожанием смотрят на элегантную княжну. С возрастом потом всё поменяется наоборот.
— Сегодня вы встали, как захотели… — она делает паузу, оглядывая нас сверху вниз, затем чеканит: — Но с этого дня вводится система ранжирования.
Я хмыкаю. Ну вот и ответочка пошла. Раненая система ощерилась, показывает зубки.
— Изменения сильные. От вашего места в ранге теперь будет зависеть всё. Места на линейке и в столовой. Игрушки. Ваш статус. У нас будет три категории: «лучик», «работяжка», «исправляшка».
Некоторые малыши радостно хлопают в ладоши — прикольные слова, звучит клево. Я же чувствую азарт. Система пошла на радикальную реконструкцию? Интересно. Ну-ну, посмотрим.
— Сегодня пройдёт первое тестирование. — голос директрисы добрый и ласковый. — Это будет начальное испытание. По его результатам мы определим «лучиков», «работяжек» и «исправляшек». В течение следующих двух недель будут проводиться ещё различные тесты, и по их итогам пройдёт переранжирование. Но чтобы система уже начала работать, мы проведём одно начальное тестирование сегодня. Оно будет состоять из головоломок.
Я цокаю. Ну и затянули вступление перед ударом кобры-системы… Скука смертная. Да и не только мне—в стороне Денис Миронов увлечённо ковыряется в носу. Явно будущий «лучик».
— Если у вас нет вопросов, мои дорогие, то линейка закончена. Пойдёмте на первый тест.
Я хмыкаю, скользя взглядом по Ильиной. Красиво говорит, плавно, выразительно…и лживо. Уж я-то стервозных змей нутром чувствую. Не хватает только чешуи да раздвоенного языка.
Воспитатели тут же принимаются нас выводить:
— Пойдёмте, дети.
Нас дружной гурьбой приводят в ещё один кабинет, где мы раньше не были. Судя по обстановке, тут занимается старшая группа. Маленькие стульчики и столики говорят сами за себя.
— Садитесь, как вам удобно, — предлагает воспитатель.
Толпа разбегается по местам. Денис и Катя занимают позиции у окна — а вместе с ними и их услужливая свита. Я же устраиваюсь рядом с Ксюшей и Артёмом на «Камчатке». Остальные тоже по своим компаниям расползаются.
— Сейчас начинается тестирование, — воспитатель встет у учительского стола, на котором разложены три вида галстуков—красные, зелёные и жёлтые. — Вам предстоит решить головоломку. Первая семерка, кто справится, станет «лучиками». Девятеро после них войдут в «работяжки». А оставшиеся — «исправляшки».