Маленькая балерина (Антонина Нестеровская, княгиня Романовская-Стрельницкая)

Арсеньева Елена

Крошечная, легкая, пикантная, обворожительная — она показалась Гавриилу созданием неземным и страстно желанным одновременно. Ей не нравилось уменьшительное имя Тоня, и она предпочитала, чтобы ее звали Ниной. Гавриил повторял это волшебное имя как молитву, как самую прекрасную песню на свете! Противоположность тянется к противоположности: он, высоченный, застенчивый, замкнутый, избалованный, болезненный, потянулся к этой крошечной хохотушке с короной пышных светлых волос, щебечущей, словно райская птичка, безунывной, всегда всем довольной.

Праздник Матильда устраивала в честь своего дня рождения. Он

проходил на ее даче в Стрельне. Это был грандиозный, невероятно веселый «капустник», изображавший прим Мариинки. Саму Кшесинскую пародировал барон фон Готш. Особую достоверность его игре придавало то, что он почти все представление лежал на кушетке и ел бутерброды с черной икрой (любимое кушанье божественной Матильды). Иногда, впрочем, барон восставал с кушетки, чтобы изобразить Ольгу Преображенскую. Анну Павлову танцевал Михаил Александров. Нина Нестеровская пародировала московскую приму Екатерину Гельцер, танцуя вариации из балета «Дон Кихот». Нине был тогда двадцать один год.

Она родилась в обедневшей дворянской семье и вместе с сестрой Лидией поступила в школу Императорского балета. С 1906 года танцевала в кордебалете Мариинского театра. Она не обладала таким блистательным талантом, как покровительствовавшая ей Матильда Кшесинская, была всего лишь «балериной у воды» — так называли танцовщиц, стоявших в последней линии кордебалета, у самого задника с изображением рек и озер. Таких балерин было много, однако Нина выделялась пикантной мордашкой, звонким хохотком и чудесным характером. Дружить с ней было одно удовольствие. А любить ее — счастье…

В то время было модно покровительствовать хорошеньким танцовщицам. И каждая из них мечтала иметь щедрого покровителя. О любви мало кто помышлял, но Антонине Нестеровской повезло: она не только влюбила в себя родственника русского императора и сама влюбилась в него, но и стала мечтой его жизни, той женщиной, без которой он не мыслил дальнейшего существования. В тот же вечер Гавриил отвез Нину в крошечную квартирку, которую она делила с сестрой, и остался с ней до утра. Лидия тактично не вернулась от Кшесинской.

Проницательная Матильда мгновенно поняла, что долговязый Гавриил с головой погрузился в веселые Ниночкины глазки и вряд ли оттуда вынырнет. Она искренне любила эту веселую девочку, а потому наутро в театре позаботилась довести до чьих надо ушей, какого бобра убила «балерина у воды» Нестеровская. С того дня сценическая карьера Нины изменилась, словно по мановению волшебной палочки. Дарование ее по-прежнему оставалось небольшим и подходящим скорее для мазурок, характерных и испанских танцев, однако ей удавалось успешно солировать и в балетах «Дочь фараона» и «Аленький цветочек». В последнем она просто невероятно прелестна, в коротеньком платьице, усыпанном цветами и выставляющем напоказ ее чудные, стройные ножки — такие маленькие, что ступня была меньше ладони Гавриила Константиновича чуть ли не вдвое. С каким же обожанием он сжимал эти ножки и целовал их!

Он ничего так не хотел, как жениться на Нине. Однако даже разговор об этом было бессмысленно заводить: если уж у блистательного, родовитого князя Константина Багратиона были такие трудности… И Гавриил ловил каждый миг, который мог урвать от светских обязанностей, чтобы вновь и вновь встречаться с Ниной. В марте 1912 года им повезло —

удалось вдвоем съездить на Ривьеру. То есть не совсем вдвоем — в компании с великим князем Андреем Владимировичем и Матильдой Кшесинской, которая в то время была его любовницей. Но это были совершенно свои люди, вдобавок больные той же болезнью — любовью, которая обуревала и Гавриила с Ниной.

После Пасхи они переехали в Монте-Карло. Там гастролировала труппа Дягилева, в некоторых балетах были заняты Матильда и Нина, а обожатели их сидели вдвоем в ложе и рукоплескали дамам своих сердец. Причем Гавриил втихомолку был убежден, что Нина танцует гораздо лучше, чем Матильда! И он понять не мог, почему постановщик балетов Фокин именно Матильде поручил танцевать с необычайно талантливым танцовщиком Нижинским в «Призраке Розы» и «Приглашении к вальсу». Несколько примирил Гавриила с несправедливостью жизни потрясающий прыжок Нижинского в окно, который был гвоздем балета.

Иногда влюбленные захаживали в казино — поиграть по маленькой, а как-то раз навестили знаменитую светлейшую княгиню Юрьевскую, жившую в Ницце. Вдова императора Александра II, Екатерина Долгорукая, конечно, считалась в семействе Романовых фигурой одиозной, однако теперь князья Гавриил и Андрей встретились с ней почти с нежностью, ведь они и сами были сейчас в том же положении, в какое когда-то попал их предок из-за великой любви к женщине, которая не была ему ровней…

В память об этой прелестной поездке у Нины и Гавриила появилась собака. Нина вообще очень любила собак, и вот как-то, узнав, что один из лакеев ресторана «Сиро», где влюбленные часто бывали, продает собак, они попросили его показать своих псов. Тот привел двух громадных английских бульдогов. Очень злых, за которыми бежало множество щенков, один милее другого. У Нины разбежались глаза, она не знала, которого выбрать. Когда лакей повел всю эту собачью компанию домой, один щенок отстал, так как ему было тяжело идти в гору на его коротеньких кривых лапках. Гавриил и Нина решили взять именно этого щеночка и называли его Карло — в память о Монте-Карло. Разумеется, его гораздо чаще звали Карлушей.

После этой поездки Нина не только не надоела Гавриилу, но наоборот — стала ему еще милее, еще желанней. Он заранее знал, что не получит разрешения ни от государя, ни от родителей на брак с ней, однако больше всего хотел закрепить свои права на нее. Гавриил решил тайно обручиться с Ниной. Конечно, священник не должен был знать, кого именно он обручает, иначе вышел бы скандал. Наконец нашли какого-то иеромонаха из Афонского подворья и пригласили его свершить обряд обручения на квартире дядюшки Нины, бывшего офицера Тверского драгунского полка.

Ох, и денек тогда выдался!

Было решено, что, когда приедет иеромонах, Гавриилу дадут знать по телефону, и он моментально должен будет приехать в одну из Измайловских рот (так назывались улицы в районе Измайловского полка), где жил тот самый дядюшка. Как раз в это время у Гавриила был урок немецкого языка. Он сидел как на иголках, не понимая, отчего не звонит телефон. Причем это беспокойство надо было изо всех сил скрывать… Наконец закончился показавшийся бесконечным урок, и только тогда камердинер доложил Гавриилу: да, звонили, и звонили именно ему. Однако он отказался побеспокоить князя…