Маленькая проблема
Шрифт:
Смотрю, как она обворожительно краснеет и отводит глаза, чувствуя, как во мне все начинает пылать от ее застенчивости. Главное не забывать, что она прекрасная актриса. Потому что вся ее робость исчезла в тот момент, когда она шарила по моему столу и фотографировала контракты.
— Спасибо, вы тоже выглядите отлично, — бубнит в пустой бокал.
Подхватив у проходящего официанта еще один, протягиваю ей, но она энергично машет руками.
— Мне уже хватит.
Пожав плечами, сам выпиваю
Бархатистое плечо девушки сверкает при свете приглушенных ламп в этом углу, когда она двигает им, пытаясь выбраться из укрытия. Но я перегораживаю дорогу.
— Как вам работается, Анна Владимировна? — насмешливо протягиваю, разглядывая ее красивое лицо.
— Нормально, — отвечает, недовольная тем, что ей не удалось удрать.
Нормально, значит. Вот же сука.
Она внезапно вздергивает подбородок и с вызовом смотрит на меня.
— Я бы хотела с вами поговорить о моем переводе в другой департамент, Ярослав Игоревич.
Ох, и наглая стерва. Я еле сдерживаюсь, чтобы не раскрошить тут все от злости на нее, а она даже не догадывается, что я все знаю. Совсем за идиота держит. Наверное, смеются вместе с моим папашей на пару.
— Не сейчас, — холодно отвечаю ей.
— Да, конечно, — поспешно соглашается она, с упоением разглядывая убранство зала, лишь бы не смотреть в мою сторону.
В этот момент к нам подходит отец, на сей раз без своей подстилки, годящейся ему в дочери.
— А вот и моя любимая эффективная команда, — довольно произносит отец.
Я догадываюсь о причинах его довольства. Я сам подкинул ему эту наживку, которую тот проглотил с любезной помощью моей секретарши. Левый контракт, который при попадании в «нужные руки» сильно компрометирует моего дядю, и меня вместе с ним, как акционера. Вот только контракт этот ненастоящий, липовый. Всего лишь отвлекающий маневр. А настоящий принесет нам много прибыли и упрочит позиции дяди, добавив ему после будущего сотрудничества ощутимого веса в компании. Тогда отцу уже не удастся выжить его из «ИнтерМедиа Групп». Ради этого контракта с японцами, я тут задницу надрывал, забив на учебу и баскетбол.
Натянуто улыбнувшись ему в ответ, с презрением смотрю на его шестерку. Анна, явно почувствовав себя неуютно, вдруг помахала кому-то и, извинившись, объяснила:
— Там Тоня с Дианой, обещала к ним подойти.
Откровенная ложь. Как будто я не знаю, что они друг друга терпеть не могут и в офисе обходят столы за километры. Зато, когда мы остались с отцом наедине, я получаю подтверждение тому, о чем уже догадался.
— Анна — прекрасный и полезный сотрудник. Наконец-то мы нашли нужного человека, — чуть ли не присвистывая произносит отец, улыбаясь, как сытый Чеширский кот.
— Да уж, она вписалась отлично, — язвлю.
— Угомонись уже, Ярослав.
— И выжить Серегу тоже?
— Брат растерял хватку, — морщится отец. — Я же его не с голой задницей оставляю. Он чертов миллиардер, а ты так говоришь, как будто я его босиком в мороз выгоняю.
— Ты отжимаешь у него ЕГО акции.
— Прекрати. Будешь слишком мягким — тебя в этом бизнесе сожрут заживо, и кости в порошок перемелют. А что часть акций он тебе отдал, так это даже хорошо. Зря я сначала злился. Мы с тобой обсудим что с ними делать дальше…
— Обсудим? Уж не тебе ли передать их предлагаешь? — перебиваю раздраженно.
— Можно и мне, — соглашается. — Но я бы хотел, чтобы ты был моей правой рукой, а потом и перенял весь бизнес. Хочу чтобы ты был на моей стороне.
— На твоей стороне слишком грязно и нечестно. И ты преувеличиваешь со своей поспешностью. К тому времени, когда ты действительно захочешь отойти от дел, у тебя новый наследник родится. Вон какая девица у тебя, пышущая здоровьем, хоть пятерых рожай. Наверное, дело в ее молодости.
— А на стороне Сергея чисто? — злится отец, игнорируя мой язвительный выпад в сторону вопиющего возраста любовницы. — Думаешь, он белый и пушистый?
Я лишь устало вздыхаю. Жадность и властолюбие неизлечимы, а мне эти разговоры неинтересны.
— Пап, я баскетбол хочу, — роняю, глядя в его холодные глаза.
— Скакать вспотевшей лошадью до тридцати лет? А потом что? Тренером работать? Не смеши меня, карьера спортсменов короткая и болезненная. Это все чушь, — коротко смеется, и его снисходительный смех режет не хуже ножа.
Дело, которым я горю и болею всю жизнь, он называет чушью.
— Меня пригласили на сезон в Нью-Йорк, — признаюсь внезапно, хотя сам себе поклялся молчать. Ведь он обязательно использует это против меня. Но меня неожиданно прорывает. Так хочется, чтобы он понял меня. — Конечно после того, как закончу университет. Это крутая команда, высшая лига. Это Никс, пап. Это невероятный шанс. После одного сезона, если себя круто показать, останешься на второй, третий и так далее.
Отец зло щурится и просто бросает:
— Нет.
— Нет?
— Ты все правильно расслышал. Я тебя не отпускаю. А если решишь самостоятельно, то имей ввиду, что по ночам тебе в Америке придется посуду мыть, потому что я ни копейки не перечислю на твое содержание.
Молчу, пожалев о сказанном. И еще больше уверяясь в том, что мое место не в его компании. Не его пешкой. Зря я признался. Он никогда не поймет.
Промолчав о сумме баскетбольного контракта, благодаря которой не то чтобы не нужно было мыть посуду, а еще и нанять для этого кучу человек можно, я разворачиваюсь и ухожу, оставив его одного. Все эти разговоры, в надежде что однажды он проникнется — бессмысленны. Этого никогда не произойдет.