Маленький красный дом

Андерссон Лив

– Откуда ты знаешь, что его не было изначально?

– Во-первых, конструкция отличается. Шлакоблоки – более новый материал. Во-вторых, я уверен, что площадь подвала у`же, чем площадь дома.

Я поняла, что он имел в виду.

– Похоже, разница составляет добрый фут или больше.

– Как минимум.

Я сидела на коленях у ящиков, потом встала и отряхнула штаны.

– Что ты знаешь об этом доме? О его истории?

– Я же сказал тебе: практически ничего, правда. Скорее всего, он был построен в начале двадцатых годов. Оливер должен

знать больше. Он живет на этой улице как минимум сорок лет.

– Он не хочет со мной разговаривать. Я попыталась зайти, но он захлопнул дверь у меня перед носом.

У Джета хватило порядочности выглядеть смущенным.

– В конце концов он потеплеет к тебе.

– Правда? Не уверена. Расскажи мне о нем.

Джет потер лицо руками.

– Черт возьми, если б я хоть что-то знал. Он и его брат обосновались здесь. Они мало разговаривают, но они были добры ко мне. Присматривают за этим местом, дают мне кур и яйца, а иногда и мясо. – Он пожал плечами. – Большинство людей здесь странные, ты это наверняка заметила, я уверен. По крайней мере эти двое ведут себя по-соседски.

Я нахмурилась и потерла то место, куда меня ударили.

– Не уверена, что могу согласиться. Что он имеет против меня?

– Он не доверяет незнакомцам. У вас двоих есть что-то общее.

Однако я не собиралась так легко его отпускать.

– Когда-то и ты был незнакомцем. Тебя-то он принял.

Джет наклонился и поднял коробку.

– Я не могу отвечать за этого парня, Конни. Его первое общение с тобой состоялось, когда ты шныряла вокруг моего дома. Может быть, он затаил обиду.

– Или он ненавидит женщин?

Джет посмотрел в сторону открытых дверей Bilco и Мики, которая начала скулить.

– Пошли. Давай вынесем отсюда эти коробки.

– Ты не собираешься мне отвечать, не так ли? Оливер ненавидит женщин?

Джет начал подниматься по лестнице, затем обратился ко мне, будто и не слышал моего вопроса:

– Куда ты хочешь, чтобы я поставил коробки? Эта тяжелая.

«В мусорку», – подумала я, а вслух произнесла:

– Снаружи, у входной двери.

* * *

Всего было три коробки – две побольше, одна маленькая. Я начала с самой большой. Она была плотно заклеена скотчем, и я медленно разрезала его. Я стояла снаружи, у машины, собираясь вывезти мусор в город. Как бы мне ни было любопытно содержимое коробок, я не хотела наткнуться на ядовитых насекомых внутри или чего-то столь же опасного.

Я осторожно вытащила содержимое, используя перчатки. Никаких сороконожек. Никаких скорпионов. Только две вышитые подушки для стульев, скатерть в тон и несколько комплектов простого желтого постельного белья. Белый хлопок подушек теперь стал грязно-серым, но это не испортило красоты ручной работы. Фуксия, фиалка и солнечно-желтые цветы танцевали на волне зеленой листвы. Я представила себе эти предметы в доме такими, какими они были когда-то, украшающими стол и стул. Ручная работа, сделано с любовью. Изначально

праздничные, теперь они выглядели просто грустными.

Во второй коробке лежала одежда. Джинсы, топы, бюстгальтеры, ночные рубашки. Дешевые штучки, чистые, но старомодные. Все женские, размер 9/10 и М. Ничего примечательного: просто коробка с вещами, которые кто-то хранил и забыл.

Я открыла самую маленькую коробочку, ожидая увидеть еще что-то подобное и уставилась на содержимое, сначала в замешательстве, а затем с нарастающим ужасом.

Я подняла ее и внесла внутрь, где изучила содержимое, заставив себя заглянуть внутрь. В коробке лежало распятие. Вычурная, красочная мексиканская майолика. Судя по всему, ручная роспись.

И точная копия той, что Джет повесил у меня на стене.

«Какого хрена?»

Я выскочила на улицу и обогнула дом, направляясь в мастерскую Джета. Без стука я пинком распахнула полуоткрытую дверь. Он стоял там с кисточкой в руке и банкой лака рядом с локтем. Мика спала под верстаком.

– Конни, что случилось?

– Какого хрена?! «Давай будем друзьями!» Такая чушь собачья! – Я толкнула ближайший стол двумя руками. – Ты гребаный мудак!

Джет выронил кисть.

– Успокойся. – Позади него зарычала Мика. – Серьезно, что на тебя нашло?

Я закрыла глаза, сделала несколько глубоких вдохов.

– Распятие. Ты знал.

– О чем ты говоришь?

Я почувствовала, как во мне нарастает гнев. У меня закружилась голова, дыхание застряло в горле. Это была не я. Я была спокойным, рациональным человеком. Выжившей.

– Черт, – произнесла я вполголоса. – О’кей. Пойдем.

Джет последовал за мной вокруг дома и внутрь. Я указала на распятие, которое он повесил у меня на стене, теперь лежащее на куче мусора на полу в моей гостиной.

– А теперь посмотри внутри, – я ногой подтолкнула коробку из подвала к нему, – и скажи мне, что это не ты подложил его туда.

Джет заглянул в коробку и снова перевел взгляд на меня.

– Я этого туда не клал.

– Но это точно такое же распятие!

Он взял распятие из коробки, перевернул его, а затем проделал то же самое с оригиналом.

– Тот же художник, почти тот же дизайн. – Джет нахмурился. – И ты говоришь, что это, – он поднял второе распятие, – находилось в коробке в подвале?

Я кивнула.

– Я не знаю, что тебе сказать, Конни. Не я ставил эти коробки туда. И распятие, которое я вешал на стену, я взял не из них.

– Ева заставила тебя это сделать!

– Верно, это тоже было ее инструкцией.

– Они одинаковые! – Я снова услышала, как мой голос срывается, и изо всех сил постаралась, чтобы он зазвучал ровно: – Если не ты положил его туда, то кто это сделал? Откуда Еве было знать, что тот же самый крест запечатан в коробке в этом подвале?

– Это ее дом, Конни. Она владела им. Может быть, она сама убрала его туда.