Маленький красный дом

Андерссон Лив

– Коробки были покрыты пылью. Они стояли там долгое время.

– Ну, Ева же тоже владела этим домом не пару дней!

Это заставило меня замереть. В детстве мы никогда не приезжали в Нью-Мехико. Мы с Лайзой даже не знали о существовании этого дома, однако это не означало, что Евы здесь не было. Но докопаться до меня настолько заранее? Довольно расчетливо, даже для нее. И с какой целью?

Я села на единственный стул в гостиной, обхватив голову руками. Джет положил кресты и присоединился ко мне, скользнув на пол рядом с моими ногами.

– Эй. – Он отвел

мои руки от лица. Его прикосновение было нежным. – Посмотри на меня. – Темные глаза выражали беспокойство и замешательство, но откуда мне знать, что эти чувства были искренними? Что я знала о Джете, кроме его связи с Евой? Ничего. Он мог быть актером. Он мог быть серийным убийцей.

Я отстранилась и встала. Пока он сидел там, уставившись на меня, я завернула оба креста в газету и положила их в коробку из подвала. Я отвезу их на свалку. На данный момент я хотела, чтобы они убрались с глаз долой.

Джет сказал:

– Ты же понимаешь, что я не имею к этому никакого отношения?

– Я ничего такого не понимаю. – Мой гнев остыл, и я чувствовала только беспомощное разочарование. – Я тебя не знаю. Не представляю, что ты обещал Еве. Насколько я могу судить, это всего лишь игра, часть плана.

Мне не нужно было смотреть на него, чтобы знать: он изучает меня с недоверием на лице. И это справедливо. То, что я произносила, звучало как бред сумасшедшей. Впрочем, лучше быть безумной, чем мертвой.

– Конни, я могу тебе помочь.

– Пока ты в долгу перед Евой – не можешь.

Он молчал. Я заклеила коробку скотчем и уже собиралась выйти на улицу с пустым мешком для мусора, чтобы собрать остальные вещи, когда Джет сказал:

– Подожди.

Я медленно обернулась.

– Чего тебе?

– Если я покажу тебе свой контракт с Евой, тогда ты мне поверишь?

Я задумалась.

– Это могло бы помочь.

– Оставайся тут.

В ожидании я вышла на улицу, собрала старую одежду из коробки и переложила ее в свою машину. Небо над головой казалось зловещим синяком, и я чувствовала приближение бури. Я жаждала дождя, как очищения.

Капли начали падать – сначала мягко, потом тяжело, точно крошечные шарики. Я подняла глаза, радуясь ощущению на своем лице, на руках. Радуясь, что могу отвлечься. Только отсрочка длилась недолго. Мои мысли вернулись к Еве; она плавала в моем мозгу, как акула с голодными, налитыми кровью глазами. Ева должна была знать, что в доме есть два одинаковых креста. Вероятно, это она упаковывала коробки, оставив одно из распятий на потом. «Какая же ненависть», – подумала я. Только ненависть может заставить кого-то быть таким хитрым, таким жестоким.

Я развернулась под дождем, отбросив мокрые волосы назад и закрыла глаза, отгораживаясь от красного дома; его очертания расплывались и смазывались под ливнем, но так или иначе все, что я видела, было красным. Красное небо, красный шар, тонкие красные линии, суровые и требовательные.

– Конни?

Джет напугал меня, и я вздрогнула.

– Что ты делаешь? Ну же, спрячься от дождя!

Я последовала

за ним в дом. Он протянул мне полотенце. В ванной я сбросила с себя одежду и надела халат. Меня трясло, я ощущала себя измотанной, несмотря на ранний час. Хотелось выпить и вздремнуть.

– Вот. – Джет указал на кухонный стул. Рядом на столе лежали три листа бумаги. – Садись. Читай.

Он устроился рядом, а Мика примостилась у его ног.

Я опустилась на стул с бумагами в руках. Костяшки пальцев побелели, голова все еще кружилась, я перечитала список обязанностей, которые Ева возложила на Джета.

«Поддерживайте благосостояние собственности. Живите там же. Охраняйте дом. Оставайтесь в нем не менее трех лет после передачи права собственности моей дочери, Констанс Фостер».

Взамен – деньги. Много денег. Мои мысли вернулись к пачкам в мастерской. Если предположить, что Джет жил скромно, вполне возможно, что деньги были просто следствием экономии. Я хотела спросить его, но тогда он узнал бы, что я вломилась в его дом, стащив ключ.

Вместо этого я сказала:

– Я не вижу здесь упоминания распятия.

– Она попросила меня сделать это отдельно. – Джет нахмурился. – Ее адвокат отправил распятие с инструкциями после ее смерти.

Я откинулась на спинку стула, прислонившись головой к штукатурке. Дыхание Мики было ритмичным, успокаивающим, и я привыкла к этому звуку.

– Значит, ты действительно ничего не знаешь о коробках внизу?

– Ты видела подвал. Ты видела слои пыли, старую мебель. Это означает, что я должен был делать все это много лет назад. – Он взял у меня контракт, сложил его и встал. – Я не знаю, в какую игру играет Ева из загробного мира. Я всего лишь пешка.

– У меня есть только твое слово. Ты же это понимаешь. Она могла бы попросить тебя сделать что-то другое, чего нет в этом документе.

Взгляд Джета смягчился. В нем промелькнула жалость. Жалость. Он покачал головой.

– Думаю, что она уже выиграла.

Глава двадцать девятая

Констанс Фостер

Нихла, Нью-Мехико – наши дни

Я услышала это раньше, чем увидела. Щелкающий звук вывел меня из водочного тумана. Что-то свернулось в клубок у старого холодильника, задрало голову и махало хвостом-погремушкой.

– О Боже!

Медленно, осторожно я встала со стула, на котором сидела, и попятилась в спальню, оглядываясь в поисках подходящего оружия. К стене была прислонена метла, рядом с ней стояло большое ведро. Я схватила ведро и вернулась на кухню. Змея была маленькой, но агрессивной. Я подумывала о том, чтобы попытаться выгнать ее через заднюю дверь с помощью метлы, но боялась, что она нападет. Я подошла так близко, как только осмелилась, и, используя метлу в качестве ручки, опустила ведро на змею.