Маньчжурия, 1918. Особый отряд
Шрифт:
— Этого всё равно мало — не с нашими силами противостоять сейчас Китаю, — вставил реплику Франк.
— Вот именно, господин полковник, — согласился Семенов, — однако и на китайцев нашелся противовес!
Орлов и Франк переглянулись, потом посмотрели на атамана.
Глава 6
Продолжение — Орлов, Семенов. Февраль 1918 года.
Семенов самодовольно усмехнулся и налил всем водки — выпили.
— Японская Империя — наши настоящие союзники, в этом я уже убедился! — заявил
— Это многое объясняет, — протянул Орлов. — Мы слышали об этом.
— Я не делаю из этого какой-то тайны, господа, абсолютно ничего не скрываю, — развёл руками Семенов — на его лице читалось «стыдиться мне нечего». — Майор Куроки теперь официально прикомандирован ко мне японским правительством в качестве советника.
«Ох заливает — японским правительством. Да самим микадо, чего уж скромничать!» — улыбнулся Орлов. — «Местные генералы что-то мутят, очевидно».
— Серьёзное дело! — присвистнул полковник Франк. — Выпьем за наших, кхе, союзничков.
Выпили под огурчики.
«Водка рекой течет, что ж мы так напились, какая там операция завтра», — немного пьяно подумал Орлов. — «Всё как на фронте, и там пьянствовали, бывало, и здесь продолжаем, а дело потом страдает».
— И вот за последнюю неделю господин майор окончательно уладил все вопросы касательно моих войск с местными китайскими властями, с губернатором провинции, — провел ладонью над столом Семенов. — Я телеграфировал на этот счёт князю Кудашеву, что ему следовало бы заботиться о русских интересах, а не о китайских, так как это делаю я, господа!
Сидящие за столом засмеялись.
— Китайцы всё равно или поздно введут свои войска на КВЖД и поставят своих управляющих, — заявил Франк.
— Такой риск есть и он возрастает с каждым днем, — самодовольно покивал атаман. — Российское правительство более не существует, а новая советская власть не признаёт никаких старых соглашений, договоров, да и самих этих дипломатов тоже не признаёт, поэтому всё висит в воздухе, на ниточке старых привычек. Китайцы были бы идиотами, если бы не воспользовались таким шансом. Поэтому нам надо искать защиты у Японии, только они смогут осадить китайцев.
Вошли женщины из соседней и подали ещё два больших, глубоких блюда с горячей картошкой и мясом.
— А что потребуют взамен японцы от вас, Григорий Михайлович? — через минуту спросил Орлов, насыпав себе дымящейся картошечки с подливой.
— Для меня главное, — сказал атаман, прожевав кусок баранины и активно жестикулируя левой рукой, — чтобы соблюдалось соглашение про охрану дороги, чтобы всё оставалось, как было. Японцы теперь своего не упустят, но лучше работать с ними, чем с китайцами, от которых я ничего хорошего вообще не жду в это сложное время безвластия, несмотря на имеющийся у меня с ними договор. Если произойдёт передача дороги в их руки, это будет катастрофа для всего Дальнего Востока, а ведь они могут и силой забрать, могут, — покачал он пальцем. — Поэтому когда приехал майор Куроки, у меня сразу упал камень с души — я мог рассчитывать на содействие первоклассной
— А что же снабжение, Куроки решил для вас этот вопрос? — поинтересовался Орлов.
— Как раз он этим занимается сейчас, обещает поставки оружия и снаряжения с Чаньчуня, уголь обещает — вопрос этот только начинает решаться, — ответил уклончиво Семенов. — Вопрос острый, не скрою — весной мы должны развернуть и вооружить двадцать тысяч человек и вышвырнуть красных из Забайкалья и Приморья.
«Амбициозные планы у господина атамана — он ставит себя птицей высокого полёта. Посмотрим, что скажет на это всё Харбин и действительно ли японцы настолько взяли его под крыло», — Орлов был заинтригован.
Некоторое время ели молча, восторгаясь бараниной и комментируя доносящиеся с нижнего этажа музыку и крики.
— Веселятся ребятки, полезно перед делом, — хохотнул атаман. — Если они и в бою такие резвые, Чита будет нашей.
«Сегодня о деле говорить смысла нет — завтра поговорим и приготовимся», — решил Орлов.
— Жаль, что барон Унгерн не будет участвовать — он очень хотел, — сказал Мадиевский.
— Ну, кто-то должен отвечать за порядок в тылах, Степан, — с отеческими нотками в голосе произнес Семенов. — Барон, кстати, человек отчаянной смелости, скажу я вам! Очень решительный — я его специально назначил комендантом Хайлара и всей ветки восточнее, до самого Цицикара — он или приведёт в порядок русские части, или выдворит их в Забайкалье — иного не дано.
— А много ещё войск округа остаётся западнее Цицикара? — спросил Орлов — откинувшись на стуле, он сидел и глубоко, медленно дышал.
— Есть ещё и остатки железнодорожной бригады, и конница пограничной стражи, тысячи две и наберётся. Там беда в том, что почти все офицеры полностью разложены большевизмом и нет никакого здорового начала, господа. Некоторые офицеры даже сами заделались агитаторами.
— За победу над большевизмом! — подняв рюмку, немного пьяным голосом провозгласил Франк.
Орлов пропустил.
— После прихода монголов я поставил их охранять западный участок дороги до Бухэду, и у барона появилась надежная сила — многие офицеры не приняли его назначения, даже бойкот, можно сказать, устроили ему. Я начале января у нас были проблемы с комендатурой в Хайларе — несколько тамошних офицеров агитировали за совдепы и прочие революционные новшества, и мне пришлось туда ехать, — уже более тяжелым голосом рассказывал атаман. — Добровольно нам подчинилась только одна конная сотня, и десятого числа мы заехали на станцию и начали разоружение гарнизона — я оставил там сотню монголов.
— Большой был гарнизон? — спросил Франк.
— Восемьсот штыков, господа! — поднял палец Семенов. — И вот мы с монголами и конной сотней заамурцев заехали в Хайлар и начали разоружение. Весь этот революционный сброд мы отправили через Маньчжурию к большевикам, и после этого у нас наладилось надежное сообщение между этими городами.
— Смелая операция. А если бы гарнизон оказал сопротивление? — спросил Орлов.
— Такое могло быть, но я себя чувствовал уверенно — всё равно мы бы их разогнали. После этого я командировал Унгерна с полутора сотнями баргутов на Бухэду, но когда он приехал, то телеграфировал, что там уже есть китайский гарнизон.