Маньчжурия, 1918. Особый отряд

Аристов Руслан Иванович

Потом он проводил Ольгу обратно в её комнату.

— Вы скучаете, наверное? — поинтересовался Виктор, когда они стояли возле двери.

— Нет, что вы, Виктор Антонович, — улыбнулась девушка, на её миловидном лице отразилось удивление. — Я читаю книги, сочиняю музыку для романса, просто отдыхаю после этого утомительного пути. Чувствую себя, как дома до революции.

Виктор улыбнулся, глядя ей в глаза — девушка ему нравилась.

— Знаете, Ольга Алексеевна, у нас в Харбине есть театр, и как я точно знаю, сюда совсем недавно приехали две труппы из Москвы и Екатеринбурга,

обещают в самом скором времени поставить несколько оперетт.

— Правда? — глаза девушки загорелись интересом. — Я не думала, что здесь вообще есть театр.

— Сезон открыт с опозданием из-за всех этих событий, спектакли дают раз в неделю, но будем надеяться на скорые премьеры каких-нибудь оперетт. Я вас заранее приглашаю!

— Ну что вы, — немного засмущалась Ольга. — Вы и так очень много для меня сделали, Виктор Антонович.

Ещё немного пообщавшись с девушкой, Виктор распрощался с ней и вернулся в кабинет — разных мыслей было много. В газете с толстыми намеками писалось о том, что в Харбине ожидаются изменения и в самом скором времени начнется решительная борьба против большевизма и установление порядка в Приморье. Кто это будет делать — не уточнялось.

«Учитывая, что статью писал Левицкий, ведущее перо этой газетенки, то это явно одобрено Хорватом», — раздумывал он. — «Это прямой намек на приезд Колчака — всё это встряхнет город и поменяет местные расклады. Что интересно — никаких новостей про Корнилова, хотя насколько я помню, он погиб в апреле как раз».

В половину шестого пришла телеграмма из Пекина — консул информировал его о скором приезде высокого гостя.

Через час, чтобы не гонять казенную машину — запасов бензина было мало, Виктор взял Смирнова и они двинулись пешком в сторону «Англетера», подышать воздухом и нагулять аппетит. По пути он разговорил подпоручика, и тот весьма лестно охарактеризовал полковника.

«Город тысяч на семьдесят населения, но сейчас здесь значительно больше из-за беженцев, плюс два больших штаба с тремя сотнями различных чинов, а ещё в гостиницах и в частных квартирах постояльцы. Скорее всего, офицеров и унтеров в городе никак не меньше четырех тысяч, и все стремятся куда-нибудь пристроиться — отряд Орлова растёт, другие организации объявились. Это не считая нижних чинов, часть из которых ещё не выехала на территорию большевиков».

Харбин, на вкус Виктора, был довольно унылым и мрачноватым рабочим городом — застройка в основном одноэтажная, деревянная, каменные здания на двух центральных улицах и неподалеку от вокзала, боковые улицы не вымощены. Много было китайцев, особенно возле гостиниц и вокзала — они занимались разменом, поскольку в городе ходили русские, китайские, японские и английские деньги.

— Мест в гостиницах нет, «Ориант» весь занят, а другие вице-адмиралу стыдно предлагать, — завел разговор Смирнов о недавнем поручении.

— Или «Ориант», или вагон первого класса, никак иначе. В случае чего Александр Васильевич несколько дней поживет в консульстве, — ответил Виктор.

— Два таких вагона я уже присмотрел, стоят на запасном пути — недавно покрашенные. Я попросил начальника

вокзала придержать их несколько дней.

— Замечательно, Игорь Иванович, — кивнул Виктор, довольный этим.

Когда подходили к Миллеровским казармам — трехэтажному зданию, огороженному забором, то Виктор обратил внимание, что на плацу примерно пять десятков человек отрабатывают приёмы с винтовками.

— Новобранцы организации тренируются, к господину полковнику уже стоит очередь из унтер-офицеров и нижних чинов, он кого попало не берёт, — прокомментировал это Смирнов. — Жалованье хорошее, служба многим знакома.

— Иначе и быть не должно — в наше сложное время человек должен добровольно избрать путь борьбы с большевизмом, тяготы службы предстоят никак не меньшие, чем на германском фронте, — с легким пафосом заявил Виктор.

— Пока что особых тягот нет — несколько моих товарищей по офицерским курсам очень довольны службой и деньгами, — усмехнулся подпоручик. — Зимой было сложно — мы сами обустраивали казармы, сейчас же денег хватает и для хозяйственных работ полковник нанял местных.

«Да, наслышан — вино и водка текут рекой по вечерам, гуляния с дамами возле театра и по набережной, чего бы не служить таким образом, хех, когда спонсируют купцы и дорога», — подумал Виктор.

Прошли вдоль казармы и свернули направо — улица была застроена каменными домами, много было двухэтажек.

— Вот и «Англетер», — кивнул Смирнов на двухэтажку из красного кирпича метрах в ста пятидесяти спереди, по левой стороне улицы.

Там стояли шесть автомобилей и виднелась группа военных в форме различных родов войск.

— Господин полковник весьма быстро организовал столь интересный ресторан, — произнёс Виктор.

— Насущная потребность, Виктор Антонович, — усмехнулся его спутник, — господа офицеры имеют право культурно отдохнуть после службы. Там замечательные музыкальные вечера и отличная кухня.

— Очень удобно для представительства, — согласился Виктор, который уже услышал музыку — игра на пианино была слышна за полсотни шагов.

Когда они перешли на левую сторону улицы и приблизились к машинам, из группы офицеров, курящих возле одного из автомобилей, раздалась реплика:

— О, господин подпоручик, рады видеть! — офицер-пехотинец развёл руки и шагнул к Смирнову.

Они обнялись.

— Господин штабс-капитан Иволгин, мой начальник, — представил подпоручик Виктора. — Поручик Белянов, вместе учились на курсах во Владивостоке! — представил он Виктору офицера.

Они пожали друг другу руки.

«Много неуставных нашивок — все сейчас лепят шевроны, какие хотят, старой армии ведь больше нет», — машинально отметил Виктор, оглядев офицеров — у многих уже имелся классический нарукавный триколор и шеврон орловского отряда.

— Пришли на концерт, господа? — поручик явно был подшофе, как понял Виктор, да и не только он один, судя по смеху остальных.

— На концерт? — удивился Смирнов. — А кто выступает?

— Театральная прима из Казани, госпожа Южина, только недавно спаслась из Совдепии, прекрасное сопрано, — засмеялся Белянов.