Маникюр для покойника
Шрифт:
– Цифровой код, здорово, – раздался за спиной голос мальчишки.
– Немедленно ложись в кровать, – автоматически велела я. – Зачем снял носки?
– Кусаются, – заныл Кирюшка, – лучше Мулю положу под одеяло.
Я вспомнила ровное тепло, исходящее от мопсихи, и согласилась.
– Тогда уж и Аду тоже, по мопсу на ступню.
Кирик хихикнул и спросил:
– Зачем записи зашифровала?
– Это не моя книжка, хотела прочитать, да, видно, не получится.
– Почему?
– Закодировано.
– Ерунда, – сообщил Кирюшка и ткнул пальцем в строчку: – Вот здесь написано – Соколов Юрий Николаевич,
Я ахнула:
– Откуда знаешь?
Мальчик засмеялся:
– Элементарно, Ватсон. Детский шифр, про такой всякому известно.
– Мне нет.
– Берешь алфавит, – принялся пояснять Кирюшка, – и каждой букве присваиваешь номер А – 1, Б – 2. Поняла? Проще некуда. Иногда меняют местами гласные и согласные, часто записывают комбинации из трех цифр. Допустим, 642, но тогда следует знать, какая из цифр главная 6, 4 или 2… Можно еще накладывать специальную сеточку, тогда нужные числа появятся в окошечках.
– Откуда ты все знаешь?
– Читайте детективы – источник знаний, – ответил Кирюшка.
В общем, он прав, только в криминальных историях, попадающих в мои руки, не было «информации» о шифрах. Я стала читать «про убийства», выйдя замуж, в детстве мамочка не позволяла трогать Конан Дойла, Стивенсона и Ника Картера даже щипцами. Мамуля считала захватывающие истории низкопробной поделкой, и мне предлагалась для прочтения классика – Толстой, Горький, Чехов, ну в крайнем случае Виктор Гюго, а вот Дюма – никогда. Результат налицо – я тихо ненавижу прозаиков и поэтов, гордость и славу мировой литературы, зато трясусь от вожделения при виде любой обложки с изображением окровавленного кинжала.
В прихожей послышались возня собак и бодрый голос Юли:
– Ой, как пахнет!
– Слышишь, Кирка, – перешла я на шепот, – можешь расшифровать?
– Как два пальца описать, – возвестил помощник.
Я хотела было заявить, что так говорить крайне неприлично, но «Джеймс Бонд» уже унесся, совершенно забыв про больное горло, простуду и кашель. Только две домашние тапки сиротливо остались стоять возле мойки.
Запеченная курица произвела эффект разорвавшейся бомбы. Сережка облизнулся и спросил:
– Надеюсь, это не раскрашенный гипсовый муляж?
Я молча отодрала румяную ножку и положила Юлечке, вторая перекочевала на тарелку к раскрасневшемуся Кирюшке.
– Погоди, погоди, – занервничал Сережка. – А мне?
Я почувствовала глубокое моральное удовлетворение и, довольно улыбаясь, ответила:
– Боюсь, Серджио, тебе не понравится.
– Ну прикол, Серджио, – завопил Кирюшка, – ну кликуха!
Юлечка старательно жевала ароматную курятину, Сережка подцепил крылья и проглотил их в момент.
– Класс, – сообщил он, облизывая пальцы. – Слышь, Лампадель, если так здорово умеешь готовить, какого черта придурялась?
Я молча собрала начисто обглоданные кости и оставила вопрос без ответа.
ГЛАВА 11
На следующий день, ровно в восемь утра, у меня в руках оказался блокнот с записями. Костя Катуков и впрямь, как зануда-бухгалтер, тщательно вел учет.
«17 мая, Ковалев Роман Степанович, документы. Вернул 24 мая. 2 июня, Пашина Людмила Васильевна, кольцо, серьги, браслет, вернул 27 июня…» – и так далее. Последние записи
Я подергала себя за волосы и крикнула:
– Слышь, Кирюша, как ваша фамилия?
– Романовы, – донесся ответ.
Удивившись тому, что мы оказались однофамильцами, я все же решила уточнить и поинтересовалась:
– А мамина?
– Мы все Романовы, – пояснил мальчишка, появляясь на пороге.
– Надень носки, – на автопилоте сказала я и добавила: – Думала, у вас с Сережей фамилия отца.
– Ну, во-первых, тогда бы они оказались разные, – отметил Кирюшка, – а во-вторых, у нас нету папы и никогда не было, мамуся сыночков в капусте обнаружила.
Я не нашла достойного ответа на данную сентенцию.
– Лампочка, – поинтересовался Кирюшка, – а больного, умирающего ребенка три желания исполняются один раз или во время болезни каждый день?
Я погасила улыбку:
– Пожалуй, каждый день, но это при условии, что ребенку совсем плохо.
– Он почти труп, – подпрыгнул Кирюшка. – А на какую сумму может рассчитывать инвалид?
– Пятьдесят рублей.
Мальчишка пригорюнился.
– Ты уже все книги прочитал? – удивилась я.
Кирик покачал головой:
– Хотел пазл.
– Что?
– Такую картинку собирать из кусочков, но они дорогие. Слушай, Лампочка, а можно объединить сегодняшние и завтрашние желания? Сегодня принеси мне пазл, большой, с машиной, а завтра ничего.
– Подумаю, – пообещала я.
Мальчик с ужасающим топотом понесся к себе.
Я набрала номер телефона Соколова и услышала глухое:
– Алло.
– Юрий Николаевич? Вас беспокоит знакомая Кости Катукова, вы давали ему на сохранение деньги…
– Ну, – настороженно донеслось из мембраны, – Костя погиб…
– Так вот, хочу вернуть вам доллары.
– Просто не верится, – обрадовался мужик, – подъезжайте ко мне, жду с нетерпением.
– Козловский, восемь?
– Точно.
Окрыленная успехом, я вытащила куртку и крикнула:
– Вернусь часа через два!
– Про пазл не забудь, – напомнил «умирающий».
В квартиру к Катукову я вошла как к себе, подняла подоконник, вытащила зеленые банкноты и тщательно пересчитала. Их оказалось ровно сто, не слишком большая пачка, но и не маленькая. В прошлой жизни в моем элегантном кошельке из змеиной кожи лежала кредитная карточка, подразумевавшая наличие больших денег, но они были безличны. Расплачиваясь в магазине, я вытаскивала пластиковый прямоугольник и никогда «живые» доллары. В случае утраты такую карточку легко заблокировать, и чужой человек не воспользуется вашими накоплениями. Сейчас же перед моими глазами предстала кучка зеленых листочков. Везти крупную сумму просто в кармане не хотелось. Недолго думая, я стащила пуловер и распределила богатство в лифчике, потом поглядела в зеркало. Бесстрастное стекло отразило полногрудую даму с довольно тощей шеей. Посчитав приготовления законченными, я поехала в Козловский переулок.
Привет из Загса. Милый, ты не потерял кольцо?
Любовные романы:
современные любовные романы
рейтинг книги
Диверсант. Дилогия
Фантастика:
альтернативная история
рейтинг книги
