Манящая тайна

Маклейн Сара

Сколько же боли ему пришлось перенести за прошедшие двенадцать лет?

Отмахнувшись от этого вопроса, Мара подошла к буфету и налила в стакан виски на два пальца. Когда вернулась к Темплу, он помотал головой:

— Не буду это пить.

Мара пристально взглянула на него:

— Там нет наркотиков.

Он пожал плечами:

— Но все же я предпочитаю точно это знать.

— В любом случае виски предназначалось не вам, — сказала Мара. Она бросила иголку в стакан и отрезала длинную нитку.

— Да это же

пустой перевод хорошего виски!

— Зато шить будет не так больно.

— Чушь!

Мара хмыкнула и сказала:

— Видите ли, женщина, учившая меня зашивать раны, сама научилась этому от мужчин, участвовавших в сражениях.

— Любому мужчине во время сражения непременно требуется добрая бутылка под рукой, — проворчал Темпл.

Не обращая на его слова внимания, Мара аккуратно вдела нитку в иголку и снова взглянула на рану.

— Будет больно, — предупредила она.

— Несмотря на добавление моего превосходного скотча?

Мара воткнула иглу ему в руку.

— Помолчите.

Темпл вздрогнул и прохрипел:

— Проклятие!..

Мара вскинула бровь.

— Налить вам глоток?

— Нет уж, не стоит.

Мара пожала плечами. Ну и пусть он ей не верит. Он ведь враг, а не друг.

Она быстро и ловко закончила зашивать рану; когда же протягивала последний стежок, Темпл снова порылся в ящике стола и вытащил оттуда склянку с мазью. Мара откупорила ее, и по комнате распространился аромат гвоздики и чабреца. Знакомый запах…

— Ах, так вот почему от вас так пахнет…

Он приподнял бровь.

— Вы обратили внимание на этот мой запах?

К ее величайшему стыду, она густо покраснела.

— Его невозможно не заметить, — как бы оправдываясь, ответила Мара. Она поднесла склянку к носу, затем окунула в склянку палец и намазала воспалившуюся кожу вокруг раны. После чего сложила пополам чистую тряпицу и перебинтовала руку.

— Шрам будет ужасный, — сказала она вдруг.

— Он не первый и не последний.

— Но единственный, за который отвечаю я.

Темпл хмыкнул, и Мара, не удержавшись, наконец-то посмотрела на него. Наткнувшись на пристальный взгляд черных глаз, она с раздражением в голосе пробормотала:

— Вам это кажется смешным?

Темпл пожал плечами:

— Мне кажется интересным, что вы берете на себя ответственность именно за тот единственный шрам, который не имеет к вам никакого отношения.

Ее глаза широко распахнулись.

— А остальные, значит, имеют?

Он склонил голову к плечу, гладя на нее все так же пристально.

— Каждый из них заработан в драках. В схватках, в которые я бы не вступил, если бы… — Он замолчал, и Мара невольно задумалась: «Как же он собирался закончить фразу?»

«Если бы меня не обесчестили»?

«Если бы меня не уничтожили»?

«Если бы от меня не отказались»?

— Если бы я не был Темплом, — сказал он неожиданно.

Темпл.

Имя, которое он принял, когда она сбежала и когда его изгнали из семьи и из общества. Имя, никак не связанное с жизнью, которую он вел раньше. С той жизнью, в которой он был Уильямом Хэрроу, маркизом Чапин и наследником герцогства Ламонт.

И именно она, Мара, лишила его всего этого. А теперь, глядя на него, она изучала его шрамы, изучала карту белых и розовых рубцов, заканчивавшихся синяками — клеймами его профессии.

Впрочем, нет, не профессии. Ведь он был богат и титулован. Но все же почему-то дрался.

Темпл! Боец!

И это она его создала. Может быть, поэтому ей теперь и казалось правильным позаботиться о нем.

А кто делал это раньше?

Мара не могла задать этот вопрос, поэтому задала другой:

— Почему Темпл [2] ?

2

Temple — храм, церковь (англ.).

Он шумно выдохнул, его здоровая рука сжалась в кулак, но тут же разжалась.

— Вы о чем?..

— Ну… почему вы выбрали себе такое имя?

Он криво усмехнулся:

— Наверное, потому, что у меня такое телосложение.

Шутливый ответ. Вернее — уход от ответа. И Мара поняла, что не следовало настаивать. Она перевела взгляд на черный рисунок у него на коже.

— А зачем чернила?..

— Это татуировки.

Рука Мары словно сама собой потянулась к узорам, но она вовремя спохватилась и отдернула руку.

— Не бойтесь, — произнес Темпл негромко. — Чего вы боитесь?

Мара в смущении пробормотала:

— Я не должна это делать. Простите…

Темпл вдруг рассмеялся.

— Но вам же хочется… — Он согнул руку, и чернильные узоры задвигались словно живые. — Они не кусаются.

В комнате было прохладно — огонь еще не разгорелся, но от его руки полыхнуло жаром. Мара провела пальцами по замысловатому рисунку, по завиткам линий и темному пространству между ними.

— Как? — спросила она.

— Маленькая иголка и большая склянка чернил, — ответил Темпл.

— А кто это делал? — Мара посмотрела прямо в его черные глаза.

Он перевел взгляд на ее пальцы, скользившие по рисунку; теперь это казалось ему приятным.

— Одна из девушек в клубе.

Пальцы замерли, и она пробормотала:

— Эта девушка очень искусна.

Темпл пошевелился.

— Да. И к счастью, у нее твердая рука.

Она ваша любовница? Маре очень хотелось задать этот вопрос, но вот ответа она слышать не хотела. Не хотела даже думать о красивой женщине, склонившейся над ним с отвратительной иголкой в руке. Не хотела думать о том, что произошло потом, после того как иголка тысячу раз проткнула его кожу.