Манящая тайна
Шрифт:
Она покачала головой:
— Нет, я не собираюсь сюда садиться.
Юноша пришел в замешательство, но тут в дверце показалась шелковая лиловая вуаль.
— Поторопитесь, мисс Лоув! — раздался знакомый женский голос, и Мара невольно шагнула поближе. — Из кареты уходит тепло!
Мара сунула голову в дверку и увидела в карете Анну — женщину, с которой она сдружилась в «Ангеле».
— Вы?.. — изумилась Мара.
Анна улыбнулась:
— Да, верно. Я вас не обижу,
Мара колебалась.
— А вы здесь не для того, чтобы вернуть меня к Темплу?
Анна покачала головой:
— Нет-нет. Если вы, конечно, сами не решите вернуться к нему.
— Я ничего подобного не захочу.
Анна поплотнее закуталась в плащ и кивнула:
— Что ж, ваше дело. Пожалуйста, забирайтесь внутрь и закройте дверцу.
Мара послушалась. Горячие кирпичи на полу кареты так манили, что отказаться было невозможно. Анна постучала в стенку, и черный экипаж тронулся с места.
— А как вы узнали, где меня искать? — начала Мара с самого очевидного вопроса.
Губы куртизанки дрогнули в улыбке.
— Я-то не знала, зато Темпл знал.
Мара промолчала, и Анна вновь заговорила:
— Может, он знает вас лучше, зато я лучше разбираюсь в женщинах. — Она помолчала. — Кроме того, сомневаюсь, что хоть одна женщина на свете откажется от возможности провести утро с Дунканом Уэстом.
Мара покачала головой:
— Не понимаю…
Анна возвела глаза к потолку:
— Любая женщина, если она не влюблена безумно в Темпла.
— Но я не… — Мара осеклась. Ведь она и в самом деле была безумно влюблена в Темпла.
— Я знаю, что вы его любите, — заявила Анна. — Поэтому я и здесь.
Мара наморщила лоб, а собеседница продолжала:
— Кто-то же должен вам все объяснить, верно? Мы думали, Темпл сам это сделает, но, похоже, он слишком поглощен вами и не в состоянии мыслить разумно.
Затаив дыхание, Мара ждала, что сообщит ей эта женщина. Откашлявшись, она проговорила:
— Полагаю, вы большая специалистка… в вопросах бесчестья?
Губы Анны дернулись.
— Вообще-то да.
— И что же вы обо мне знаете?
— Знаю, что когда-то вы залили кровью постель и оставили Темпла отвечать за убийство. А потом отец выгнал его из дома, а светское общество стало его избегать. Знаю я и о том, что он ночевал под Темпл-баром, а затем начал прокладывать себе путь в жизни кулаками. Тогда-то Борн и придумал идиотский план — играть в кости с отребьями Лондона.
Мара слушала и холодела. Ужасно, что эта женщина знала так много о прошлом Темпла! Но Анну, похоже, все это ничуть не волновало, и она продолжала:
— И я была с ними, когда
— Это не уважение, — едко возразила Мара. — Это страх. И страх незаслуженный. Они считают его герцогом-убийцей, потому что я сделала его таким.
Анна улыбнулась:
— Неужели вы думаете, что он в жизни своей не сделал ничего, чтобы заслужить такое прозвище?
Мара наморщила лоб.
— Думаю, ничего…
Анна пожала плечами.
— Что ж, в любом случае уважение и страх — это почти одно и то же. — Она помолчала. Карету трясло, а холодный дождь заливал окно снаружи. — Как бы то ни было, Темплу нравится такая жизнь. Ведь у него есть деньги и друзья. И многие в Лондоне всегда будут на его стороне, что бы ни случилось.
«Неужели она права, эта странная, загадочная женщина? — думала Мара. — Неужели ему нравится эта его жизнь? Или он каждую минуту сожалеет о той, что я у него отняла?»
— Единственное, чего ему не хватает, — это вас. — Мара оцепенела, и Анна, заметив это, продолжила еще более настойчиво: — Возвращайтесь в «Ангел». Спросите его сами. Да-да, вернитесь. Позвольте ему показать вам, как сильно он вас любит!
«Ах какое соблазнительное предложение!» — мысленно воскликнула Мара. Но все же решительно заявила:
— Я в доли, перед ним и обязана уйти. Обязана вернуть все то, что отняла. Надо начисто вытереть грифельную доску.
Анна снова улыбнулась:
— Даже если вы правы, даже если подобное возможно, не задолжали ли вы ему и шанс на счастье?
Он назвал ее женщиной, которую любит. А он — мужчина, которого любит она. Неужели это все, что требуется для счастья?
Святые небеса, да если бы она думала, что сможет сделать его счастливым, — кинулась бы ему в объятия! В тусклом пространстве кареты Мара поймала взгляд собеседницы.
— Иногда одной любви недостаточно, — пробормотала она.
Анна кивнула:
— Господь свидетель, это правда. Но в данном случае у вас есть не только любовь, верно?
Мара молчала, и Анна крепко сжала ее руку.
— Однажды вы сказали мне, что у вас нет друзей, так?
Мара кивнула:
— Да, так. Настоящих нет.
— Уже есть.
На глаза снова навернулись слезы, и Мара постучала в стенку кареты, как до этого сделала Анна. Карета тотчас замедлила ход и остановилась. Слуга открыл дверцу и опустил ступеньки.