Маргарита и Мастер

Буров Владимир Борисович

– Дама не может быть участником Человеческой Комедии!

– Я не посмотрю, что я здесь одна и отправлю кого-то в его первобытное бесполое сусествовань-и-це. И для всех, - добавила она, соскользнув со стула:

– Расшифруйте мне, пажалста, слово ОНА.

Даю предварительную наводку:

– Оно делится на два двумя способами, как-то, а лучше, а именно:

– ОН-А, и О-НА.
– Какой способ вы выбираете?

– Третий, - зачем-то сказал Электрик со своего восьмиместного стола на другой - противоположной

от бара - стороне зала, куда подсел и Михаил Маленький, а все покойники так и стояли за своей - как выразился Гаркуша - ракетной установкой, называемой в простонародии:

– ТО, что дает людям, называемым актерами, жизнь вечную, ибо оживут они в будущем:

– Только бы сняться!

Только бы попасть в ее объектив!

Один из них, как было сказано, уже раз пытался продвинуть и себя на роль Иисуса Христа, и сейчас тоже чё-то шевельнул бровью:

– Если надо - сделаю, ибо: давно хочу.

– Тебе уже было сказано, - отрезала Алла Два, - покойников на Эту роль не берут.

– Почему?

– Ты как маринованный огурец, и было бы в высшей степени странно, найти тебя опять на грядке. Тем более, в капусте.

– Почему в капусте?
– слабо возразил Алексей Девотченко, но. Но пока что заткнулся.

– Я, пожалуй, попробуюсь, - сказала она. И добавила: так как никто из вас не дал расшифровки слова ОНА, то я сама об этом и расскажу.

Это и Он и Она, ибо буква А означает отрицание, значит Он и Не-Он, следовательно, и:

– Она.

– Вы не рассказали про второй вариант, - напомнил Электрик.

– Второй? Какой второй, ах, второй, пажалста:

– О - это Осирис. На - Нефтида.

– Значит, вас можно называть Любовница?
– спросил Михаил.

– Да.

– А также, - добавил Электрик, - Любовница э-э:

– Самой себя, - ибо вы же и Осирис.

– Боюсь спросить, кто ваш муж?
– сказал Дима. И не успел он что-то возразить, проинтонировала:

– Их либе дих.

– И узе давно?
– сказал Диман, слегка начав заикаться.

– Как будто ты не помнишь нашу связь в буфете для других закрытом, - и Алла Два даже не улыбнулась, но улыбка, как насмешка судьбы, тем не менее прилетела к барной стойке и села прямо на горячую кофеварку. И через нее было совершенно ясно:

– Дима улыбнулся в ответ, - а это уже и есть то, что называется:

– Контакт между покупателем и продавцом Брауншейгской:

– Не только друг без друга, но и без колбасы, - они уже никогда не будут.

– Но мы снимаем Иисуса Христа, реализующего мечты-планы Адама, - встрепенулся Михаил Маленький, - каки Анубисы, Осирисы, Изиды, Нефтиды, и их Сеты и Горы?

– Это одно и тоже, - высказался Стоик, о котором забыли, - только раньше Этого было.

– Но мы хотели снимать Иисуса Христа, - сказал почему-то обиженно Миша.

– Дак сымайте, - сказала Алла Два.

– А мы будем ему оппонировать, -

сказал иё Дима.

Но тут возразил Электрик:

– Оппонировать ему у вас нет никакой логической возможности.

– Почему?

– Да, почему?

– Это, как уравнение пятой степени, при решении которого физик-математик Галуа сказал, что:

– Делится на две части.
– На уравнения, не имеющие решения, и на имеющие.
– Потому ваше оппонирование относится к разряду уравнений, не имеющих решений. Надо обязательно говорить не:

– Докажите ваши сатисфакции, - а наоборот:

– Расскажите, как Это было.
– Андестенд?

– Доказательство не лежит в области решений, - сказала Алла Два Диме, а он переспросил:

– Решение не лежит в области доказательств?

– Доказать - это значит спросить:

– Кто-нибудь еще так думает?
– сказал Электрик. И добавил:

– Это не логично, ибо перед вами уже Человек, который Так думает. Это всё равно, что попросить Рижский Бальзам, - он ткнул пальцем в черно-золотую бутылку на настенной витрине, как будто предлагая купить ее в складчину, а:

– А она уже стоит перед вами!
– Нет логики просить то, что Уже вам дали. Оно перед вами, а вы говорите:

– Покажите.
– Нелогичная тавтология.

– Это все равно, что нельзя войти в одну реку дважды, - сказал Стоик-Леха, жалея, в общем-то, что упустил Аллу Два этому Лже-Димитрию.

– И тем не менее, - сказал Пли, изобразив на барабане тяжелую поступь - нет, не Каменного Гостя - а своей любимой бабушки в роли Екатерины Второй, по которой сидящие в Званой Комнате Потемкин с Орловым и Зубовым должны были определить:

– Кто сегодня фаворит намбэ ван.

– Да, да, - поддержал его режиссер, - нам придется войти в эту реку дважды, но не как на суде первосвященников, а в:

– Рассказе о Воскресении.

– Как в песне, - почему-то поддержала его Алла Два:

– Если кто-нибудь, кто Слушает - Меня послушай.

Глава 60

Далее...

И Аллу Два начали снимать в роли, э-э, так сказать:

– Жены Зевса, - в его сегодняшней эманации Димы, который для придания-приведения себя в достойное его положения состояние, избил Леху-Стоика, для чего сначала заорал на него:

– Тебе говорили, чтобы не ходил в милицию-полицию для очередного доноса?!

– Дак, естественно!

– Зачем пошел?

– Совесть.

– Что совесть? Именно в этот момент ты открыл существование совести не только у директора - Машины-Олигарха - а также у финдиректора, этого, как его?