Марина из Алого Рога
Шрифт:
Онъ живо кинулся въ кузню, заглянулъ въ горницу — и такъ же быстро возвратился.
— Долго спать теперь будетъ! успокоительно закивалъ онъ Марин, выкатилъ на дорогу тачку, служившую для возки угля изъ ямы въ топку — и, съ помощью двушки, уложилъ въ нее тло пуделя.
— Понятный якой песъ былъ! помянулъ его вздохомъ Петрусь, ухватываясь за ручки и тихо двигая тачку впередъ.
— Онъ всегда такой злой… твой хозяинъ? спросила черезъ мгновеніе Марина, идя за нимъ вслдъ.
— Бда! прошепталъ въ отвтъ мальчикъ.
— Ты его боишься?
— Бо-ю-ся…
— Ты сирота, Петрусь? спросила она опять, помолчавъ.
— Сирота, отвчалъ онъ, ни батька не маю, ни матери…
— Какъ и я! сказала Марина.
Мальчикъ пріостановился и обернулся на нее съ выраженіемъ величайшаго изумленія… но допрашивать все же не ршался…
— Никого у меня, Петрусь, подтвердила она, — никого на свт!
Онъ растерянно глянулъ въ ея блдное, больное лицо, стиснулъ сильне пальцами ручки тачки и безмолвно двинулъ ее опять впередъ.
Они перебрались чрезъ закинутое поле, поросшее полынью и дикою ромашкой, къ опушк дремучаго вковаго лса, раскидывавшагося отсюда вправо и влво на необозримое пространство. никто, казалось, никогда не проникалъ въ эту грозную лсную пустыню… Ни проски, ни порубки, ни телжнаго слда… Только одна, едва замтная, узенькая тропка вилась и пропадала межь тсно насаженными деревьями; густая темь еще чернла подъ ихъ низко свсившимися втвями.
Мальчикъ разомъ остановился.
— Онъ завсегда тутъ ходитъ, какимъ-то боязливымъ голосомъ проговорилъ онъ.
Марина отыскивала мсто глазами.
— Вонъ тутъ можно, подъ сосною, сказала она.
Петрусь подвезъ туда тачку, вытащилъ изъ-подъ трупа припасенную имъ лопату и принялся копать яму для Каро.
Земля посл дождя была мягка, и мальчикъ скоро кончилъ свою работу. Марина между тмъ нарвала ольховыхъ втокъ и уложила ими яму, тми же втками покрыла она опущенное туда Петрусемъ тло ея друга и сама закидала его землей.
Мальчикъ принялся утаптывать поднявшійся бугорокъ, "чтобы волки не отрыли"… Слезы вновь такъ и душили Марину…
— Петрусь, сказала она, — не знаю, чмъ благодарить тебя, — ничего у меня нту… Дай хоть поцлую тебя!
Она обняла его за шею и крпко поцловала въ щеку.
— Вези-жь теперь скоре тачку назадъ… чтобъ не проснулся онъ пока…
— А вы куда-жь теперь, барышня? съ замтнымъ безпокойствомъ спросилъ мальчикъ.
— Барышня! повторила она — и уныло улыбнулась;- я не барышня, Петрусь, я такая-жь какъ ты сирота безродная, безпріютная… И куда мн итти — того сама не знаю…
— Я съ вами останусь! весь вспыхнувъ, предложилъ онъ.
— Нтъ, нтъ, ни за что! Онъ проснется, хватится тебя… Кто тебя защититъ?.. Я ничего не мору… безсильна теперь я!..
Мальчикъ отвернулся, махнулъ себ рукавомъ по глазамъ — и покатилъ тачку по направленію къ кузн.
А Марина, отыскавъ замченную ею тропинку, пошла по ней не оборачиваясь…
Чмъ дале подвигалась она, тмъ круче становился склонъ, по которому расположенъ былъ лсъ… скользко было такъ, что она то и дло принуждена была ухватываться за искалывавшіе ей руки сосновые и можжевеловые сучья, не то опускаться на земь, чтобы не расшибить себ на сват лобъ о встрчное дерево… Она вспомнила вчерашнія слова кузнеца, — это былъ ближайшій отъ его жилища во дворцух имъ
Лсъ кончался у самаго вира; тропинка выводила въ церковищу…
Марина остановилась, тяжело переводя дыханіе…
Въ прозрачномъ свт зачинающагося утра тонула окрестность. Надъ водами, надъ боромъ, тихо волнуясь, неслись вверхъ бло-млечные клубы тумана… Съ противоположнаго берега, блестящими змйками віясь между деревъ, добгали до вира первые, робкіе лучи еще невидимаго солнца… сладко пли въ втвяхъ просыпавшіяся пташки во сртеніе идущему свтлому дню…
Нтъ боле свтлыхъ дней для Марины… А давно-ли, думала она, не было пташки беззаботнй ея!..
Онъ тутъ еще, тутъ — качается на берез, чуть не надъ самою головой ея, — зловщій завивъ таинственной травы, по которую "двнадцать зорь сряду" ходилъ тотъ ужасный человкъ… Онъ "довелъ до своего", — онъ побдилъ… все началось для нея съ той минуты, когда указалъ ей на эту березу Тулумбасъ!..
Она протянула руку и — съ тмъ ощущеніемъ, съ какимъ притронулась бы въ пылающему углю, — сорвала завивъ съ втви и бросила его въ воду.
Онъ исчезъ на мигъ въ струяхъ… Прилежно слдила за нимъ двушка: вотъ выплылъ онъ, вотъ понесло его теченіе, вотъ онъ натолкнулся на длинный стебель купавки и, описавъ новый кругъ кругомъ себя, застрялъ перехваченный на пути иглами выбгавшаго со дна шильника…
Марина опустилась на полусгнившій стволъ сосны, вершиною своей обрушенной въ глубину вира... Ее мучила жажда;- она зачерпнула воды рукой, напилась, обмыла опухшія вки, лицо… Ее освжило… "Вольное водное царство",припомнились ей слова ея сказки… Она подвинулась ближе, ближе по стволу — и принялась глядть въ бездонное церковище.
Какъ въ зеркал видитъ она себя — и едва узнаетъ… Какъ измнилась она, какъ впали глаза!.. Темная волна ея волосъ скатилась съ плечъ, и плещутся въ струяхъ ихъ длинные концы… Смутилась на мигъ водная гладь… Она закидываетъ волосы назадъ — и опять глядитъ туда: узорною стью опутываютъ ее тамъ склоняющіяся надъ нею древесныя втви, — и подъ нею скользятъ облака безконечною цпью…
Она все глядитъ, — глядитъ не отрываясь… все дальше, все глубже проникаетъ взоръ ея въ прозрачное водное лоно… Синетъ краше небесной лазури въ глубин,- что-то чудное, тайное совершается тамъ… переливаютъ невиданные цвта… тянутся лучи… сыплются алмазные брызги… Опаломъ блещутъ хрустальныя стны; замелькали сквозь нихъ чьи-то странные лики… Узнаетъ себя она, — увнчаны пвникомъ и лиліями ея зеленые волосы… Манитъ ее кто-то изъ подводнаго чертога… и чей-то знакомый, волшебный голосъ ее зоветъ: слышишь, слышишь, — звонятъ мои колокола, зовутъ, зовутъ тебя… Иди, иди, — здсь любовь… и забвеніе…