Марионетки мироздания

Дик Филип Киндред

– Мид! – рявкнул Бартон, схватив мужчину за воротник. – Посмотрите на меня.

Глаза доктора Мида сверкнули, и он засопел, как загнанный зверь. Он был в ужасе, и Бартона это нисколько не удивило. По дороге двигалась гибельная волна серых тварей, а за ней непрерывно росла тень мстительного Аримана.

– Мистер Бартон, – проскрипел доктор Мид. – Ради бога, не задерживайте меня! – Он дернулся, пытаясь вырваться. – Они нас убьют! Лучше…

– Послушайте. – Бартон в упор смотрел на перепуганное лицо доктора Мида, почти касаясь его своим. – Я

знаю, кто вы такой. Знаю, кто вы такой на самом деле.

Эффект этих слов был мгновенным: тело доктора Мида дрогнуло, губы раскрылись.

– Кто я… такой?!

Бартон сосредоточился. Держась за воротник доктора Мида, он в малейших деталях представлял себе огромную фигуру, какой увидел ее впервые. Величественную, достигающую неба, с раскинутыми руками и головой, исчезающей в солнце.

– Да, – сказал доктор Мид неожиданно тихим голосом.

– Доктор Мид, – вздохнул Бартон. – Вы помните? Вы знаете, кто вы?

Мид резко дернулся, неловко повернулся и, пошатываясь, побежал по дороге. Потом вдруг выпрямился, раскинул руки, задрожал всем телом и закачался, как марионетка на ветру. Лицо его пошло волнами, казалось, оно плавится и западает внутрь, словно бесформенный кусок воска.

Бартон двинулся за ним. Мид упал, прокатился по земле и тут же вскочил. Все его тело сотрясали конвульсии.

– Мид! – крикнул Бартон и схватил его за руку.

Плащ дымился, едкий дым вызывал кашель. Материя разорвалась, когда Бартон крутанул Мида и схватил за воротник.

Это был не Мид, да и вообще не человек. Лицо доктора Мида исчезло, а то, которое он увидел, было сильным и суровым. Впрочем, он видел это всего лишь долю секунды: клюв как у ястреба, узкие губы, дикие серые глаза, широкие ноздри и длинные острые зубы.

Раздался ужасающий грохот, какая-то гигантская сила отшвырнула его, едва не превратив в кровавую лепешку. Он ничего не видел, оглох, и весь мир разлетелся перед ним. Бартон почувствовал, что его поворачивают и сдавливают, затем подбрасывают, и вдруг огромный ослепительный кулак пронзил его, тут же превратившись в пустоту.

Эта пустота окружала его со всех сторон, и он падал в ней, падал долго, в полной невесомости. Какие-то светящиеся шары пролетали мимо. Он пытался поймать их, но они увертывались и летели дальше.

Целые рои светящихся шаров мелькали вокруг. На мгновение Бартон решил, что это бабочки, которых пожирает огонь, и замахал руками, пытаясь отогнать их.

Вскоре он заметил, что остался один, а вокруг царит полная тишина. Но это было не удивительно – вокруг не было ничего, что могло бы издавать звуки, абсолютно ничего. Не было ни земли, ни неба, остались только он сам и эта бескрайняя пустота.

Вокруг капала вода – огромные горячие капли, они шипели и кипели со всех сторон. Он чувствовал грохот – слишком далеко, чтобы его можно было услышать, а кроме того, у него сейчас не было ушей. Да и глаз тоже. И осязания у него не было. Светящиеся шары продолжали лететь сквозь этот кипящий дождь, пронзая то, что было его телом.

Одна

из групп таких шаров показалась ему знакомой, и через какое-то время он сумел ее опознать.

Плеяды.

Так, значит, это солнца носились вокруг и сквозь него. Он почувствовал беспокойство и попробовал сосредоточиться, но все было напрасно. Он распространился слишком далеко, на миллиарды километров, он весь состоял из газа и слегка светился, словно межзвездная туманность, охватывающая громады звезд и неисчислимые планетные системы. Но как? Что держало его?..

Он висел на одной ноге, головою вниз, извиваясь и вертясь в волнующем мире светящихся дробин, среди роя звезд, уменьшающихся с каждой секундой.

Все больше звезд пролетало мимо него, устремляясь в небытие. Пространство, некогда бывшее Вселенной, шипело и раскачивалось, быстро сжимаясь вокруг него, как проколотый шарик. Последние мгновения ее жизни закончились слишком быстро, чтобы их можно было проследить: она съежилась и исчезла. Не было больше дрейфующих солнц и светящихся туманностей – все исчезло. Теперь он сам был Вселенной и висел на правой ноге. Что окружало его сейчас? Он повернулся и попытался взглянуть вверх. Темнота. И какая-то фигура, держащая его за ногу.

Ормузд.

Он настолько перепугался, что не мог даже закричать. Вниз было слишком далеко, и, кроме того, времени не существовало, поэтому он будет падать целую вечность, если Ормузд выпустит его. В ту же секунду он понял, что не смог бы упасть – падать было просто некуда.

Хватка ослабла, и он замахал руками, пытаясь уцепиться за что-нибудь. Он вытягивал руки, шарил ими на ощупь и молил о пощаде. Все напрасно: он даже не видел, кого просит. Он лишь чувствовал присутствие какого-то существа. Это был Ормузд, и он находился внутри него. И молился, чтобы не оказаться вышвырнутым наружу. Но Ормузд его не выплюнул.

Время стояло, но все это продолжалось уже довольно долго. Страх его начал утихать, теперь он вспомнил, что был Тэдом Бартоном. А где он? Висит на правой ноге вне Вселенной. Кто его держит? Ормузд, бог, которого он освободил.

Бартон вдруг почувствовал гнев. Это он освободил Ормузда, но каким-то образом оказался в его власти. Когда бог рос, он захватил и Бартона.

Бог был лишен эмоций, Бартон не чувствовал никакого его сочувствия, разум Ормузда был совершенно прозрачен. Лишь одна мысль заполняла его сейчас и рвалась наружу.

– Ормузд! – Мысль Бартона устремилась в пустоту и отразилась эхом, заставив его задрожать. – Ормузд! – Мысль усилилась, обрела плоть и вес. – Ормузд, верни меня обратно!

Никакой реакции.

– Ормузд! – крикнул он. – Ты помнишь Миллгейт?

Тишина.

Внезапно окружающее его божественное присутствие начало редеть, и он почувствовал, что падает, падает, падает. Вновь светящиеся точки закружились вокруг, тело его слилось теперь в одно целое и падало сквозь горячий дождь.

А потом он ударился обо что-то.