Марионетки мироздания
Шрифт:
Ариман заглатывал жизнь, выдыхая леденящий холод космической пустоты и отвратительную вонь, бывшую его естественным запахом. Разложение и смерть. И он продолжал расти. Скоро он не поместится в этой долине, а затем и весь мир станет ему тесен.
Бартон перепрыгнул двойную линию големов и вбежал под деревья – огромные кедры, растущие недалеко от Дома тени.
Пауки падали на него сотнями, он сбрасывал их, продолжая бежать, а за ним росла гигантская фигура Аримана. Собственно, он не двигался, остановившись на краю склона, но рос
Бартон остановился, чтобы отдышаться и осмотреться. Он был в небольшой выемке за кедрами, прямо над дорогой. Вся долина показалась в своей утренней красе из накрывавшей ее темноты. Но на поля, фермы и дома падала широкая тень – тень Аримана, бога-разрушителя во всем его природном величии. И тень эта никогда не исчезнет.
Что-то шевельнулось, какое-то поблескивающее тело метнулось к Бартону, и он испуганно отскочил. Змея промахнулась и теперь готовилась к очередной атаке. Бартон швырнул в нее съемником и раздавил ей голову.
Он снова схватил съемник – змеи так и кишели вокруг. Он миновал целое их гнездо, откуда они ползли по склону холма, и несколько раз наступил на них. Внезапно он поскользнулся и упал на шипящую, извивающуюся массу.
Бартон катился по мокрой траве, пытаясь встать. Пауки набрасывались на него, големы кололи куда попало, он боролся с ними, сдирая с себя паутину. Наконец ему удалось подняться на четвереньки, и он пошарил рукой в поисках съемника. Куда он делся? Неужели он его потерял? Пальцы его наткнулись на что-то мягкое… клубок шнура. Съемник исчез, и это был последний удар. Символ окончательного поражения. В отчаянии Бартон выпустил из рук клубок.
Какой-то голем прыгнул ему на спину, и Бартон увидел сверкающую иглу, возникшую перед его глазом, готовую вонзиться в мозг. Он вскинул было руки, но они запутались в паутине. Бартон в отчаянии зажмурился. Это был конец. Он проиграл и сейчас лежал, ожидая последнего удара…
Глава 14
– Мистер Бартон! – пропищал голем.
Бартон открыл глаза: голем торопливо рвал иглой паутину. Он проткнул несколько пауков, а остальных отогнал, после чего прыгнул Бартону на шею возле уха.
– Проклятье, – пискнул он. – Я же предупреждала вас, чтобы вы об этом никому не говорили. Время еще не пришло, враг слишком силен.
Бартон глупо заморгал.
– Кто?.. – начал было он, но тут же умолк.
– Молчите, осталось всего несколько секунд. Ваша реконструкция была преждевременной, вы едва все не испортили. – Голем резким выпадом проткнул серую крысу, собравшуюся перегрызть Бартону артерию. Серое тело медленно сползло вниз, корчась в агонии. – Встаньте!
Бартон попытался подняться.
– Но я не….
– И торопитесь! Сейчас, когда Ариман освободился, времени терять нельзя. Допустимы любые методы. Он решил приспособиться к Перемене, но это уже в прошлом.
Невероятно,
– Мэри! – удивленно воскликнул он. – Как, черт возьми… Кончик ее шпаги кольнул его в щеку.
– Мистер Бартон, у вас еще есть работа.
– Работа?
– Он пытается удрать в фургоне, не желает возвращаться в прежнюю форму. Но он должен! Это единственный выход. Только у него есть нужная сила.
– Нет, – неуверенно произнес Бартон. – Только не доктор Мид!
Голем поднял свою маленькую шпагу к глазу Бартона и замер неподвижно.
– Моего отца нужно освободить, и вы достаточно сильны, чтобы это сделать.
– Только не доктора Мида, – повторил Бартон. – Я не могу…
Он тряхнул головой. Мид. Так, значит, сигара, зубочистка и костюм в полоску были его личиной!
– Все зависит только от вас. Вы один видели его настоящую форму. – Эти слова глубоко запали в голову Бартона. – За тем я вас сюда и привела, а вовсе не для реконструкции!
Змея скользнула по ноге Бартона, голем спрыгнул с его плеча и погнался за ней. Бартон попытался встать, и это ему удалось: державшая его паутина была рассечена. Рядом пролетел рой пчел. Наступал день, появлялись все новые пчелы; теперь они займутся крысами и големами.
Не обращая ни на что внимания, спотыкаясь на каждом шагу, Бартон спустился по крутому склону к дороге. Доктору Миду удалось завести фургон, который словно саваном покрывали крысы, големы и змеи, пытавшиеся пробраться внутрь. Мид медленно ехал по дороге, одолел первый поворот, выскочив одним колесом за край дороги, но быстро выровнялся и двинулся дальше.
За ним, а точнее над ним, росла отвратительная фигура Аримана. Его щупальца извивались, описывая всё бо'льшие круги, искали, хватали и швыряли добычу в студнеобразное тело. Смрад был настолько силен, что Бартона замутило. Наконец он добрался до дороги. Фургон набирал скорость. Раскачиваясь из стороны в сторону, он миновал поворот и врезался в ограждение – крысы и големы полетели в разные стороны. Фургон вздрогнул и, громко скрежеща, двинулся дальше.
Бартон заметил лежавший рядом булыжник… другого способа не было. Он не сумел бы продраться через этот серый шевелящийся ковер, а машина через несколько секунд должна была миновать его. Он присел, потом изо всей силы швырнул камень.
Булыжник сделал свое: он попал в крышу, а затем соскользнул с нее, разбив стекло с левой стороны; осколки разлетелись в разные стороны. Фургон резко повернул и уткнулся в склон, из разбитого двигателя потекли вода и бензин. Крысы и пауки полезли через дверь, радуясь представившейся возможности.
Мид выбрался из фургона, и Бартон с трудом узнал его: лицо доктора было искажено ужасом, и он бросился прочь от машины. Одежда его была порвана, лицо и руки поцарапаны. Он не видел Бартона, пока не столкнулся с ним лицом к лицу.