Марионетки мироздания
Шрифт:
– Хорошо, – сказала она. – Тогда – за работу. И чем быстрее, тем лучше. У нас очень мало времени.
Они быстро разобрали деревянный забор и очистили поверхность склона, вырубив кедры и кусты. В течение часа было убрано все, что могло закрывать обзор, и открылась долина с Миллгейтом, лежащим на дне.
Бартон беспокойно расхаживал вокруг, размахивая съемником для покрышек. Карты и планы были аккуратно разложены на земле. Они представляли прежний город; не было упущено ничего, что могло бы иметь значение. Странники стояли вокруг карт, лицами внутрь круга, вверх и вниз по склону
– Нас сдерживает ночь, – сказала Хильда Бартону. – Пчелы не летают, мухи тоже спят.
– Вы имеете в виду, мы не будем знать, что творится внизу?
– Да, вы правы, ведь на бабочек рассчитывать не приходится. Как только взойдет солнце, прилетят пчелы, они лучше нам подходят…
– Что нового о Питере?
– Ничего. Они потеряли его. – Она беспокойно огляделась. – Говорят, что он исчез внезапно, без предупреждения. Не осталось никаких следов.
– Они знали бы, направляйся он сюда?
– Если он и пойдет сюда, то под защитой. Сначала он отправил бы пауков, чтобы те соткали сети для бабочек. Они панически боятся пауков, а он в своей мастерской размножал их сотнями. У него там банки специально для этого.
– На что еще мы можем рассчитывать?
– На котов, если они, конечно, явятся. Они не организованны и делают только то, что хотят. Приходят, когда сами пожелают. По-настоящему можно рассчитывать на пчел, но они будут здесь только через несколько часов.
Внизу огни Миллгейта мерцали, накрытые утренним полумраком. Бартон взглянул на часы – половина четвертого. Холодно и темно, небо закрыто слоем зловещего тумана. Ситуация не из лучших. Бабочки потеряли Питера, а он не терял времени и уже успел убить девочку. Он хитер: знает, как избавиться от бабочек даже в это время. И выслеживает именно его, Бартона.
– Как он оказался замешан в это? – спросил Бартон.
– Кто, Питер? – Хильда покачала головой. – Мы не знаем. У него огромная сила, и нам никогда не удавалось приблизиться к нему. Его контролировала Мэри: у нее тоже была огромная мощь. Мы никогда не понимали их, ведь мы, странники, всего лишь люди, изо всех сил пытающиеся вернуть наш город.
Стоявшие кругом странники готовы были приступить к первой попытке. Бартон занял свое место и быстро соединился с остальными. Все смотрели на разложенные на земле чертежи, покрытые капельками росы. Их освещал рассеянный туманом свет звезд.
– Эти планы, – сказала Хильда, – нужно воспринимать как символы, соответствующие территории там, внизу. Чтобы у нас получилось, нужно применить главный принцип U-кинетики: символ равнозначен тому, что он изображает. Если символ верен, тогда его можно трактовать как объект, который он представляет. Всякие различия между ними несущественны.
U-кинетика – вполне подходящее название для этой архаической магии: воздействие на истинные объекты с помощью их символов или названий. Планы Миллгейта были эквивалентом самого города, и всякое воздействие на них отражалось на городе. Как восковая фигура представляет некую особу, так эти чертежи представляли город. Если они верны, неудачи быть не должно.
– Начинаем, – тихо сказала Хильда.
Она махнула рукой,
Бартон хмуро уселся на свое место, стуча съемником по земле и глядя, как макетчики создают идеальную копию прежнего города. Дома возникали один за другим и после покраски размещались на своих местах. Однако его мысли блуждали где-то в другом месте. Он думал о Мэри и с растущим беспокойством пытался угадать планы Питера.
Начали поступать первые донесения от бабочек, Хильда выслушала их, стиснула губы и, помолчав, обратилась к Бартону:
– Плохо дело.
– Что случилось?
– Нет ожидаемого результата.
Беспокойный шепот пробежал по кругу странников. Все больше зданий, улиц, магазинов, частных домов и маленьких жителей города занимали свои места на плане.
– Обойдите район Дадли-стрит, – распорядилась Хильда. – Реконструкция мистера Бартона раскинулась на три или четыре квартала от парка. Бо'льшая часть этого района уже восстановлена.
Бартон удивился:
– Как это получилось?
– Зрелище парка вызывает у людей воспоминания о прежнем городе. Проломив слой иллюзий в одном месте, вы начали цепную реакцию, которая в конце концов захватит всю территорию города.
– Возможно, этого хватит.
– В обычных условиях хватило бы, но сейчас происходит что-то странное. – Хильда повернула голову, чтобы выслушать от бабочек новую серию рапортов. Беспокойство ее усилилось. – Это плохо, – буркнула она наконец.
– Что плохо? – спросил Бартон.
– По последним данным, круг вашей реконструкции начинает сужаться. Ее нейтрализовали.
– Вы думаете, нас остановят? – с тревогой спросил Бартон. – Что-то противостоит нам?
Хильда не ответила. Серые бабочки вились вокруг ее головы, и она повернулась лицом к Бартону, чтобы их выслушать.
– Это становится все серьезнее, – сказала она, когда бабочки улетели.
Впрочем, слова были лишними, все говорило ее лицо.
– Значит, можно не стараться, – с горечью заметил он. – Если все так плохо…
– Что происходит? – вмешался Кристофер. – Не действует?
– Мы встретили сопротивление, – ответил Бартон. – Им удалось нейтрализовать нашу восстановленную сферу.
– Все еще хуже, – тихо добавила Хильда. – Что-то поглощает нашу U-энергию. Сфера начала сжиматься. – По ее губам скользнула ироничная улыбка. – Мы поставили на вас, мистер Бартон… и проиграли. Ваш прекрасный парк исчезает. Он красив, но недолговечен. Нас заставляют отступать.
Глава 13
Бартон тяжело поднялся и, пошатываясь, вышел из круга. Окруженный роем бабочек, он шел в сумерках почти наугад, держа руки в карманах измятого пиджака.
Они проигрывали. Реконструкция кончилась неудачей.
Вдали, на другой стороне долины, виднелась на фоне ночного неба гигантская туманная фигура Аримана – вселенского разрушителя, державшего надо всем разведенные руки. Где, черт возьми, Ормузд? Бартон откинул голову назад, пытаясь взглянуть вертикально вверх. Конечно, он здесь: этот горный хребет, наверное, его колено. Но почему он ничего не делает? Что его сдерживает?