Маша Орлова. Тетралогия
Шрифт:
Она взяла нож покрепче, чтобы не дрогнули руки, и полоснула ладонь поперёк. В полумраке комнаты кровь казалась смолой – тягучие, упругие капли падали на поверхность воды и тонули, растворяясь.
Дрожа от боли, Маша бросила в сумку нож, достала из кармана платок и зажала им рану. Дождалась, пока высохнут слёзы на глазах.
– Ешь, – сказала она, глядя прямо перед собой. – Ты можешь поесть.
«Никогда не корми их. Они станут сильными и придут за тобой», – было такое правило. Она не могла вспомнить, где
Маша отлично помнила его, но теперь была другая ситуация и её собственные правила. Зажимая платок в руке, она поднялась, прислушалась.
«Нельзя прислушиваться, если различаешь в дальней пустой комнате подозрительный шорох», – правило, выцарапанное на задней парте в аудитории номер триста один. – «Они станут сильными и придут за тобой».
Она стояла и слушала. Гудел в коридоре ветер, где-то на периферии мира, очень далеко шуршали колёса машин. Она слушала, прикрыв глаза, хотя и так мало что видела в темноте.
– Иди сюда, – сказала Маша, чувствуя, как её голос затухает, едва прозвучав. Запасы смелости истощались – она и так сделала слишком много против правил. К тому же от волнения отчаянно колошматило сердце, а это было плохо. Ведь он наверняка питается страхом, как и все они.
– Иди, – шепнула она и услышала, как в дальней комнате раздаётся тихий шорох, потом снова и ещё. Это были бестелесные шаги. Тот, кто шёл в дальней комнате, не имел массы тела, физически под ним просто не могли скрипеть старые доски: он не имел тела вообще. Его шаги существовали только затем, чтобы их слышали.
Маша ощутила, как мурашками холода покрываются её руки и ноги. Мгновение она не могла заставить себя шевельнуться и отчаянно пыталась вернуть власть над своим телом. Она слушала шаги.
«Если слышишь шаги за спиной – не оборачивайся».
Они были уже в коридоре, когда Маша сбросила оцепенение. Она бросилась к окну. Онемевшие ноги никак не хотели подниматься выше, Маша забралась на подоконник только с третьей попытки. Мир вокруг неё потёк, как разбавленные водой краски. Пока она бежала – она не слышала шагов за собственным топотом. Когда на секунду замерла на подоконнике – они оказались уже совсем близко. Кажется, у самой миски.
«Не оборачивайся!»
Она зажмурилась и махнула в темноту за окном. Грязь пружинила под ногами, хрустели ветки чахлого кустарника. Не особенно ориентируясь в темноте, Маша побежала и выскочила на освещённую площадку у подъезда высотки. Там на неё удивлённо обернулись две мамаши с колясками.
Ждать автобуса пришлось очень долго. Маша успела отчаяться, когда он всё-таки пришёл – пустой и сонный. Она села у окна, достала из сумки телефон. С экрана ей улыбалась зубастая летучая мышь.
Может, позвонить Мифу ещё раз? В самом деле, не убьёт же он её за один единственный звонок. Она впервые подумала,
Возможно, Миф не бросил её, а ему вправду потребовалось срочно уехать. Но он вот-вот вернётся и поможет. И тогда то, что затеяла Маша, её месть, окажется полной глупостью.
Телефон задрожал в руках, и от того казалось, что Эми презрительно кривится. Было ещё не поздно всё остановить. Нужно позвонить Мифу и рассказать. Он знает. Он скажет – как остановить.
Маша нашла в телефонной книге его номер и замерла, глядя в экран. Звонить или нет? Что если он вправду бросил её, тогда какой беспомощной и жалкой она ему покажется.
Звонить? Она вздохнула и последним усилием переключилась на другой номер. Набрала его и послушала, как успокаивающе звучат длинные гудки.
– Ты поговоришь со мной? – спросила она у Алекса, только различив его дыхание в телефонной трубке.
Ляля заметила, что из общежития начали пропадать тараканы.
Раньше, стоило включить свет на кухне или в туалете, из-под ног обязательно выскакивал хоть один, а то и компания, и бросались врассыпную по щелям. Ляля лежала с книжкой на кровати – соседка так и не вернулась, поэтому ноги можно было взгромоздить на изголовье второй койки – и краем глаза наблюдала, не пробежит ли кто. Не пробежал. Вчера утром она нашла тараканий труп посреди комнаты – странно так сдох, как будто места другого не нашлось. Или бежал в ужасе.
Ляля вздохнула и, отложив книжку, склонилась к нижнему ящику стола. Там, завёрнутый в полиэтилен, лежал кусок красного кирпича. Там же была припрятана ступка, вымазанная в красном, и пачка соли. Скоро это всё пригодится.
Вздохнув ещё раз, Ляля поплелась по соседям – у кого-нибудь да нашлось бы молоко. Мимо запертой душевой она прошагала быстро: там гулко стонали трубы, вслушиваться не хотелось. Окно между этажами какая-то добрая душа уже закрыла. Считая про себя, Ляля перешагивала через каждую седьмую ступеньку.
На четвёртом этаже свет горел ярче.
– Молоко есть? – Она заглянула в первую комнату слева.
– Масло чёрного тмина, – буркнул Мартимер, кивая на маленький холодильник в углу комнаты. – Ты попробуй, оно гораздо лучше.
– Тьфу на тебя, ещё пробовать.
Ляля хлопнула дверью. Пришлось тащиться на пятый этаж – а это опять мимо душевой.
– Молоко есть?
Сабрина, сидевшая на кровати, показала взглядом на холодильник.
– Хороший ты человек, – со слезами в голосе призналась Ляля и вытащила с верхней полки непочатый пакет. – Спасибо. Я потом отдам.