Машина мышления. Заставь себя думать

Курпатов Андрей Владимирович

«Вещи» здесь — это реальность, которая нам недоступна, но о которой мы имеем представления — «факты», которые могут складываться в «пропозиции», быть «образами» и т. д.

Но всё уже модели, из которых мы потом строим более и более сложные модели, всё дальше и дальше уходя в абстракцию от «вещей» (от реальности).

Реальность схватывается нами как определённое положение вещей («ситуация»), но в нашей модели реальности мы имеем лишь «факт» — некое значение, обозначение, представление о том, какое положение вещей было нами усмотрено в реальности.

Таким образом, «реконструкция реальности» есть наша попытка

через «факты в логическом пространстве» определить то, каким могло быть положение вещей, приведшее к возникновению таких «фактов».

Сами же «факты», как пишет Людвиг Витгенштейн, могут «иметь место или не иметь места, а всё остальное останется тем же самым». И это «всё остальное» — реальность, которая не зависит от того, как мы её воспринимаем, называем или моделируем.

Конечно, нас интересует именно реальность — то есть положение вещей, как всё происходит на самом деле. Однако мы создаём лишь модели этой реальности, а факты, соответственно, конструктивные элементы этой модели, отображающие с той или иной достоверностью то самое фактическое положение вещей, о котором мы можем только догадываться.

Используя методологические принципы концептуальной модели ВРР, мы можем попробовать воспроизвести в рамках мышления процесс моделирования реальности, осуществляемый мозгом — самой сложной из известных нам интеллектуальных машин.

• «Принцип генерации сложности» позволит нам увеличить количество фактов,

• «принцип выявления отношений» позволит нас схватить различные положения вещей,

• «принцип аппроксимации» позволит увидеть жизнеспособные варианты,

• «принцип симультанности» позволит нам объединить разные уровни системы,

• «принцип тяжести» позволит нам увидеть направление развития системы.

Разумеется, «логическое пространство» фактов, о котором говорит Людвиг Витгенштейн — это сложное абстрактное образование, как и его «Мир».

В действительности же существует (или может быть создано) множество «логических пространств» в зависимости от конкретного содержательного континуума.

Возьмём для примера человека. Его можно рассмотреть в разных содержательных континуумах: в биологическом (как представителя биологического вида), в медицинском (как положение на оси «здоровье/болезнь»), в физическом (как физическое тело — при проверке, например, системы безопасности в автомобиле), в психологическом (как набор психологических характеристик), в нейропсихологическом (с точки зрения работы мозга), в когнитивном (с точки зрения IQ, креативности, характеристик памяти и т. д.), в гендерном и социальном (как представителя пола или члена определённой социальной группы), в экономическом (место в экономике), в культурном (эстетическое чувство, традиции, общая эрудиция), в политическом и юридическом (гражданство, идеология, партийность).

Список можно продолжать, и, я думаю, понятно, что создать единое «логическое пространство» такого «человека» не представляется возможным.

Самое проблематичное, конечно — это переход от одной области (содержательного континуума) этого «логического пространства» к другой, в которой меняется сам принцип сборки соответствующего аспекта реальности.

Как пример: одно дело, когда мы рассматриваем человека как «тело», и другое дело — как «личность». Пересечения возможны — например, решение человека о донорстве

органов в случае его внезапной смерти.

Но такие пересечения будут регулироваться одним из содержательных континуумов: в одном мы будем думать о моральных качествах человека, в другом — о юридических аспектах дела, в третьем — о медицинских показаниях.

Так или иначе, но для любого содержательного континуума можно разработать свои правила «реконструкции реальности», учитывая все принципы ВРР.

И мы, надо признать, уже начали ими пользоваться:

• с одной стороны, генерируем сложность (множество содержательных континуумов),

• с другой стороны — выявляем отношения (взаимосвязи континуумов друг с другом),

• с третьей — совершая аппроксимацию (до определённого представления о «вещи» в реальности, которую мы называем «человек»).

Каждая научная дисциплина формирует свои способы и схемы развёртки карт реальности содержательного континуума, являющегося предметом изучения данной науки, свой терминологический и теоретический аппарат76.

Так, например, специально для этих целей я создавал концептуальный аппарат системной поведенческой психотерапии. Используя его, любой психотерапевт может системно развернуть, так сказать, своего пациента по всем его векторам — поведение тела, поведение перцепции, апперцептивное поведение, речевое поведение и социальное поведение.

Разумеется, всегда важен правильный выбор изначальной концептуальной модели, кроме того, соответствие этой модели масштабу задачи. Одно дело, например, лечить психическое расстройство пограничного уровня с помощью психотерапии, и другое — понять, например, как тебе действовать в той или иной ситуации.

Для этого я бы, конечно, системную поведенческую психотерапию не рекомендовал. Для анализа жизненной ситуации вполне можно воспользоваться другой, хорошо схватывающей данный аспект реальности теоретической моделью — «теорией отношений» Владимира Николаевича Мясищева.

ТЕОРИЯ «ОТНОШЕНИЙ»

Владимиру Николаевичу Мясищеву, ученику Владимира Николаевича Бехтерева и Александра Фёдоровича Лазурского, довелось заниматься созданием «теории личности» в очень, прямо скажем, непростые времена.

В 30-е годы прошлого века в России утверждался «марксизм» в его предельно примитивной редакции, а также «павловское учение» — в насколько это возможно извращённом виде.

Психоанализ был заклеймён и запрещён, та же участь постигла и «педологию» Льва Семёновича Выготского. Многие выдающиеся учёные, занимавшиеся изучением психики человека, были репрессированы или просто лишены возможности нормально работать.

Для марксизма человек был продуктом классовых отношений, а его сознание, согласно Карлу Марксу, Фридриху Энгельсу и Владимиру Ильичу Ленину, представляло собой «объективное отражение действительности».

В общем, места для действительной психологической науки оставалось крайне мало, поэтому концепция Мясищева чем-то напоминает то ли шифровку, то ли розеттский камень…

Впрочем, даже этой «шифровки» оказалось достаточно, чтобы создать на основе работ Владимира Николаевича одну из самых серьёзных мировых психотерапевтических школ и уж точно лучшую в России — школу личностно-реконструктивной патогенетической психотерапии, которую долгие годы возглавлял Борис Дмитриевич Карвасарский.