Машина различий
Шрифт:
– Нам еще следует обсудить твое выступление на симпозиуме Королевского общества, твою будущую речь о бронтозаврусе. Это будет значительное событие, прекрасный случай завоевать публику. У тебя есть хороший портрет для афиши?
– Откуда же? – удивился Мэллори.
– Тогда обратись к Моллу и Полибланку – они дагеротипируют весь высший свет.
– Постараюсь запомнить.
На стене кабинета висела большая, в раме красного дерева, лекционная доска; Гексли подошел к ней, взял массивную серебряную держалку для мела, написал косыми, словно летящими буквами: Молл и Полибланк –
– Еще тебе понадобится кинотропист, и у меня как раз есть такой подходящий человек. Мы часто прибегаем к его услугам. Работает хорошо, бывает, что слишком хорошо. Следи за ним в оба, иначе симпозиум превратится в демонстрацию клакерских фокусов, а о тебе господа ученые попросту забудут. «Наполнять золотой рудой малейшую трещинку» – так это у него называется. Весьма смышленый джентльмен.
На доске появилась новая надпись: Джон Китс.
– Вот это, Томас, действительно нужное дело.
– И еще, Нед… – Гексли замялся. – Я как-то стесняюсь об этом говорить…
– В чем дело?
– Не хотелось бы задевать твои чувства…
Мэллори натянуто улыбнулся:
– Я знаю, что оратор из меня не ах, но ведь ничего, читал я лекции, и никто особо не жаловался.
Гексли помолчал, потом внезапно поднял руку:
– Что это такое?
– Мел, – послушно ответил Мэллори.
– Как-как-как? Я что-то не понял.
– Мел. – На этот раз Мэллори почти поборол свою сассекскую манеру растягивать гласные.
– Вот видишь, с твоим произношением нужно что-то делать. У меня есть очень хороший преподаватель дикции. Француз, но говорит по-английски лучше любого англичанина. Ты не поверишь, что он делает с людьми за какую-нибудь неделю занятий, настоящие чудеса.
– Это что же, – нахмурился Мэллори, – ты хочешь сказать, что мне необходимы чудеса?
– Да нет, что ты! Просто нужно научиться слушать самого себя. Назвать тебе имена ораторов, прибегавших к услугам этого человека в начале своей карьеры, так ты не поверишь. – На доске появилась третья строчка: Жюль Д’Аламбер. – Берет он довольно дорого, но… Да ты записывай, а то ведь забудешь.
Мэллори обреченно вздохнул и вынул блокнот.
В дверь постучали. Гексли взял кусок фетра с ручкой из черного дерева и обмахнул доску.
– Войдите! – (На пороге появился плечистый мужчина в заляпанном гипсом фартуке, с огромной папкой в руках.) – Нед, ты, конечно же, помнишь мистера Тренхэма Рикса, он у нас теперь помощник куратора.
Рикс сунул папку под мышку и протянул Мэллори руку. За два последних года он расстался с частью волос и заметно прибавил в весе. И самое главное – поднялся по служебной лестнице.
– Прошу прощения за задержку, сэр, – обратился Рикс к своему шефу. – Мы там в мастерской отливаем из гипса позвонки и немного увлеклись. Поразительная структура. Одни уже размеры доставляют немало хлопот.
Гексли начал расчищать угол стола, но тут Ноэль дернул его за рукав и что-то прошептал ему на ухо.
– Хорошо, сейчас, – улыбнулся Гексли. – Простите нас, джентльмены. – Он вывел мальчика из кабинета.
– Поздравляю
– Благодарю вас, сэр. – Рикс открыл папку и надел пенсне. – Мы очень благодарны вам за столь великолепное открытие. Хотя, должен сказать, оно бросает вызов самим размерам нашего учреждения. Вот, – он постучал пальцем по листу ватмана, – посмотрите.
– А где же череп? – поинтересовался Мэллори, внимательно изучив план центрального зала с наложенным на него скелетом левиафана.
– Шея полностью выдвигается в холл, – гордо сообщил Рикс. – Нам придется передвинуть несколько стендов…
– У вас есть вид сбоку?
– Да, конечно.
Мэллори хмуро склонился над новым наброском.
– Кто надоумил вас расположить скелет таким образом?
– Пока еще очень мало работ по этому существу, – обиженно отозвался Рикс. – Наиболее обширной и подробной является статья доктора Фоука в последнем номере «Трансэкшнз». – Он вынул из своей папки журнал.
– Фоук безбожно извратил природу этого вида, – отмахнулся Мэллори.
Рикс удивленно моргнул:
– Но репутация доктора Фоука…
– Фоук – униформист! Он же состоял при Радвике хранителем образцов и всегда подпевал своему шефу! Статья Фоука полна нелепостей. Он заявляет, что это животное было холоднокровным и обитало по большей части в воде! Что оно питалось водяными растениями и еле двигалось.
– Но существо таких размеров, доктор Мэллори, такого невероятного веса!.. Естественно заключить, что наиболее подходящей средой обитания…
– Ясно. – Мэллори с трудом сдерживался. Но с другой стороны, зачем обижать Рикса? Он же технический работник, ничего сам не понимает и старается как лучше. – Вот почему шея у вас вытянута почти на уровне пола… и почему у него такие конечности, сочленения в суставах точь-в-точь как у ящерицы… даже как у земноводных.
– Да, сэр, – кивнул Рикс. – Шея длинная – он мог собирать водные растения, почти не двигаясь. Ну разве что хищник нападет. Хотя я уж и не знаю, как это нужно проголодаться, чтобы напасть на подобного монстра.
– Мистер Рикс, зря вы представляете себе бронтозавруса чем-то вроде саламандры-переростка. Вас сильно обманули. Скорее он был похож на современного слона или жирафа, только гораздо крупнее. А длинная шея помогала ему обрывать и поедать верхушки деревьев.
Взяв карандаш, Мэллори начал быстро и умело набрасывать схему скелета.
– Большую часть времени он проводил на задних ногах, опираясь на хвост, причем голова поднималась высоко над землей. Обратите внимание на утолщение хвостовых позвонков. Верный признак огромных нагрузок – вследствие двуногой позы. – Он постучал карандашом по схеме и продолжил: – Стадо подобных существ могло быстренько обглодать целый лес. Они мигрировали, мистер Рикс, как это делают слоны, на огромные расстояния и очень быстро, все сметая на своем пути. Бронтозаврусу была свойственна вертикальная стойка, о чем свидетельствует и узость грудной клетки. Ноги у него были весьма массивные и прямые, располагались они вертикально. Ходил бронтозаврус, не сгибая коленей, примерно так же, как слон. Так что не было в нем ничего лягушачьего.