Машины Российской Империи

Крамер Иван

Генри сошел первым, Семен заглянул ему в глаза, покачал головой, но ничего не сказал. Из гостиницы уже спешили два швейцара, и тот, что постарше, заговорил на английском:

– Господа Уолши, просим, просим! Ежели изволите оставить паспорта на стойке…

Генри дал Семену монету, и тот, оставив багаж на попечение гостиничных служащих, с довольным видом укатил. Мы вошли в холл, молодой швейцар шагал впереди, неся наш багаж. Пожилой спросил:

– Ваш номер на втором этаже, изволите ли воспользоваться лифтом?

– Лифт – да! – сказал Генри, прежде

чем я успел раскрыть рот. – Мы ест устал в дорог.

– Конечно, сударь, всенепременно отдохните.

– Я разберусь с паспортами, дорогой, – добавила мама на английском и, забрав у отца наши документы, направилась к стойке. Швейцар на миг растерялся – документы собирался взять он, но мама зачем-то опередила его… Я понял причину быстро: положив паспорта на стойку, Джейн будто бы невзначай повернула к себе лежащую там газету и пробежала взглядом первую страницу.

Мы направились к раскрытой двери лифта, и когда возле кабины мама нагнала нас, по лицу ее я увидел, что случилось нечто, чему лучше было бы не случаться.

Генри был бледен, но держался. Лифтер, стоящий в углу ярко освещенной кабины, перекинул рукоять. Звякнул колокольчик, пол качнулся, и мы поехали вверх.

На втором этаже в сопровождении нагруженного багажом швейцара семейство Уолшей прошествовало через длинный круговой коридор. Отцу стало хуже, он шаркал и немного качался, Джейн крепко держала его за локоть.

Швейцар ввел нас в большой, на две комнаты, номер. Как только он ушел, Генри повалился на просторную кровать. Я скинул ненавистные туфельки, зашвырнул сумочку в угол и вопросительно поглядел на Джейн. Встав перед нами с отцом, она сказала:

– Я должна вам кое-что сказать.

– Мы это поняли еще в холле и с тех пор ждем, – сказал я, и отец, приоткрыв один глаз, кивнул.

– На стойке лежала газета. Утренний «Московский телеграф».

– Как рано они его выпускают… И что?

– Попавшаяся мне на глаза статья называлась «Движение воздушной дороги восстановлено». Мы говорили тебе, Алек: ирландцев, настоящих Уолшей, задержали. Сложным способом. Это сумел провернуть Мистер Икс…

– Но теперь они снова летят сюда? – понял я, холодея.

– Они прилетели, – сказала мама, – в Московский воздушный порт. Им осталось пройти таможенные процедуры, которые для подобных гостей вряд ли будут длительными… Короче говоря, Уолши сейчас направятся сюда. Может, уже направляются. От Воздушного порта до Выставки недалеко. Семья настоящих Уолшей вот-вот будет здесь.

Глава 6

ДЬЯВОЛЬСКАЯ МЕХАНИКА

1

Потянув на себя край одеяла, отец прикрыл глаза и слабо проговорил:

– Мне нужно подремать. Всего с полчаса, и сразу приду в себя. Потом решим, как предотвратить взрыв.

– Ты не придешь в себя так быстро, – возразила мама.

– Не совсем, но мне станет лучше. Не переживай, Джейн. В этом нет смысла, ты сама понимаешь.

– Я пытаюсь, – она поджала губы. – Алек,

пригляди за отцом, мне нужно привести себя в порядок.

Когда она скрылась в ванной комнате, Генри уже спал. Не в силах оставаться на месте, я прошелся по номеру. Отодвинув занавеску, выглянул в темное окно, по которому расплывались дождевые капли, сорвал с головы и бросил на стол шляпку, едва не перевернув вазу с цветами. Собрался стянуть и платье, но решил, что пока рано.

Джейн вернулась из ванной посвежевшей и порозовевшей, прошла к кровати, посмотрела на отца и осторожно села сбоку.

– Думаешь, нам нужно возвратиться туда? – спросил я, кивнув в сторону купола.

Она провела ладонями по лицу, помассировала виски. Шелест дождя за окном стал громче, донесся отдаленный раскат грома. Мама вскинула голову, прислушиваясь, – мне тоже в первый миг почудилось, будто это не гром, а взрывы, – и беспокойно оглянулась на отца, не проснулся ли он.

Так и не дождавшись ответа, я направился в ванную. Сполоснул лицо, похлопал себя по щекам и вернулся. Генри спал. Джейн показала на кровать рядом, и я присел возле нее.

– Алек, – тихо сказала она. – Я не хочу возвращаться. Я хочу, чтобы мы покинули это место как можно быстрее. Наверное, ты разочарован во мне. Но я просто очень боюсь за вас, понимаешь? За Генри и за тебя… и за себя, конечно, тоже, но больше – за вас. Я вдруг поняла, что могу потерять вас. Это… ужасно. Если бы мы были обычными людьми, вызвали бы полицию. Но мы не можем, нас самих арестуют. К тому же он ранен.

Раскат грома прозвучал громче; вспышка молнии пробилась сквозь шторы, мигнул электрический светильник.

– Значит, хочешь бросить все и бежать, – сказал я. Какая-то смутная мысль шевельнулась в голове – пока еще не идея, а неявная догадка, намек на идею.

– Бежать – единственный вариант спастись. Я это понимаю, но не могу не думать о том, что если мы сбежим… Что тогда будет?

– Первое, – я загнул указательный палец, – судя по всему, погибнет очень много людей. Второе: мы вряд ли простим себе это. Третье: нас все равно будут искать.

– Будут искать? – эхом повторила мама.

– Конечно. Смотри: мы разыгрывали из себя ирландцев, которые вот-вот появятся…

– И они будут крайней удивлены…

– … Все будут крайне удивлены тем, что какие-тоирландцы были на поезде. Если произойдет по-настоящему большой взрыв, а именно такой, я думаю, и произойдет, разбирательство тоже будет очень большим. Серьезным и кропотливым. Охранка, международные службы…

– Во всем обвинят Брутмана. Британская агрессия и так далее.

– Да, вероятно. Но и про нас не забудут. Допросят кондукторов, служащих вокзала, носильщиков, сделают подробное описание нашей внешности. В конце концов, решат, что мы, как и Чосер с Карибом, помощники Брутмана в этом деле. Нас точно будут искать, Джейн. Значит, в Санкт-Петербург возвращаться нельзя. Про наш дом можно забыть, про «федота», про друзей, про Училище… про Петьку Сметанина.